Танжер. Фарид Нагим

я сам себе завидую, нафиг! Даже не верю до сих пор.

      – Дай докурю. Фу, свинья! Весь фильтр обслюнявил! – Юра обжигает фильтр зажигалкой, брезгливо осматривает.

      – Я вообще курил, а не слюнявил.

      – Это все монопенисуально.

      – Ох ты, ёпт таю, ученый какой… Анвар, ты в «Барби» разбираешься?

      – В чем?

      – В куклах «Барби». Я тут дочке куклу купил…

      – У тебя дочка есть?

      – Окса-анка, три года уже.

      Противно так рот растягивает. Ботинки с квадратными носами. Как они могут эту херню носить?! Воротник рубахи грязный. Муж, бля.

      – Вот, в ГУМе купил, сказали, что не китайская.

      Юра ухмыляется у окна.

      – Кла-ассная кукла, Паш!

      А тебе, Анвар, ночевать теперь негде из-за этого козла.

      – Она при всех делах, прикидай? Даже в животе дырка для ребенка. И дети, как мышатки, ей-богу. Я офигел, когда увидел!

      – Придумают-же, а? Лишь бы продать.

      – Жене духи купил, – достает коробочку. – Ничего?

      – Ду-ухи, блядь! Что, у нее там своего парфюма нет, что ли? – спрашивает Юра. – И вообще, что ты мне здесь свой сидор потрошишь?! А?!

      – Кла-ассный запах – горький, он очень идет женщинам.

      – Чё там классного, Анвар? Давай, как раньше, – Юра стукается лбом в плечо Анвара. – Сейчас чайку запаганим. Не крепкий, не-ет, но чтоб «купец», чтобы ложка стояла! А? О жизни покракаем…

      На улице скрежет тормозов. Жесткий и тупой звук удара. Паша, вытянув худую шею, смотрит в окно.

      – Ой, бля-а-а, – болезненно морщится. – Мужика сбили, вон-вон, гля, отлетел куда, лежит весь такой. Туда. Аж нога не туда вывернулась. Не дай бог, не дай бог! Тьфу-тьфу! Тьфу, не дай бог!

      – Как же я ему завидую!

      – Тьфу-тьфу… Ты че, больной, что ли, на всю голову, Юрок?!

      – Как же я завидую, что сейчас приедет «Скорая», его положат на носилки, привезут в Склиф и сразу вколят морфий.

      – Какой морфий, Юрок?! – хихикает. – Он умер уже! Если ботинки слетели, значит, насмерть, каждый водила тебе скажет.

      – Ну, все. Пора, – Юра стукается лбом в плечо Паши. – Пора идти за чеком, Пашок-мешок. Давай деньжат, я быстренько обернусь.

      – Юрок, не обижайся, я не буду.

      – А теперь подумай хорошенько и попробуй еще раз.

      – Юрок, я завязал.

      Так же мог лежать я. И весь мой скарб из коробок по всей улице… пишущая машинка, бумаги, книги, бритвенный станок с потертым лезвием.

      – А куда ты, Юр? Что случилось?

      – Забвения надо купить, Бабай. Мы с ним вместе начинали. Боже мой! Рисовались, каждому лишнему кубику дозы радовались, в ладоши хлопали, кураж такой был – что ты – все по-взрослому… эх, помнишь, Павлушка? Ну, все, кончай ебать мурочку, давай деньги и я пошел, здесь пять минут всего-то идти.

      – Юрок, я уже полгода не ширялся. Слез я, Юрок.

      – Ты че, козленок, горя, что ли, не видел?! Фу, бля! Объясняю еще раз. Надо полсотни лавэ. Для тебя! Не для меня! Ведь я приду, и ты попросишь у меня. Да-ай, Юрок ширнуться. Юрок, дай ширнуться.

      Смешно, конечно.

      – Во-во. Так и будет, Бабай! Вот увидишь.

      – Я не попрошу, Юрок. Точно тебе говорю!

      – Фу,