Танжер. Фарид Нагим

ебо, облака, шпиль наискосок. Птицы.

      «…пиво, пирожки… пиво, горячие пирожки… пиво, горячие пирожки…»

      Закурить. Отойду туда – сразу закурю. Закурю, постою и пойду тогда.

      Сколько времени? Так. Одна сигарета. «Казахстанские». Сколько времени? Ты же смотрел. Два часа тридцать минут. Специально посмотрел и даже не увидел. Два часа тридцать минут, надо запомнить. Надо закурить, это последние «Казахстанские». Пачку оставь. Покурю и тогда.

      «…нумерация вагонов от хвоста поезда… уважаемые пассажиры, электропоезд Москва – Рязань…»

      Как же приятно закурить. Так сжимается горло. И этот дым из легких сквозь губы, этот звук выдоха, который только ты и слышишь. Мурашки по плечам, передергивает. Холодно немеют скулы. Приятно стряхивать пепел на асфальт. Мягкое тепло к пальцам от огонька. И недолгое счастье.

      Крыши вагонов, сизый дымок над ними, небо, черный асфальт, старые ботинки, картонные коробки.

      Пахнет соляркой, и углем, и долгой дорогой из вагонов. Так, ты уже смотрел – сейчас полтретьего. Крыши вагонов влажные. Отражается. Небо. Анвар, вот я и вернулся. То же серое небо, облака, тот же шпиль среди них как всегда. Дым как-то ярче стал виден, крыши вагонов заблестели – а-а, это же дождик пошел…

      Сгорбившийся у парапета старик в пальто. Бомж.

      Всегда, когда приезжаю в Москву, моросит дождь.

      Смотрит. Лицо такое. Идет. К тебе идет. Сейчас попросит закурить, последняя. Извини, дедушка, это последняя.

      – Молодой человек, давай я тебе вещи помогу донести.

      Денег-то нет.

      – А, спасибо, но у меня денег… это, три рубля, что ли, есть. Три рубля вроде есть, и на метро еще.

      – Ну и ладно, я так тебе донесу.

      Как же он ее потащит, такой маленький бомж?

      Старик, согнувшись набок, подволакивая ногу, тащит коробку, перевязанную шарфом и брючным ремнем.

      Не убежит, нет? Куда убежит, тяжелая такая! Голуби под ногами кучкуются. «Все о знакомствах», «Знакомства», «ЖОЗ». «Нелюбимая, ждет меня, вечерами темными, у окна, ждет меня одна…» Эту же песню пели, когда уезжал, в этом же киоске… где старик? Тяжело ему, а тащит, а!

      – Ну вот, все, дальше метро, спасибо тебе, дедушка, вот, щас, вот три рубля, честно, прости.

      – Ладно, нормально.

      Надо же, все-таки взял, не хотел как будто, а взял. Он думал все-таки, что больше дашь. Не-лю-би-май-я ждет меня, вечерами… Надо заранее снять. А то подумают, что это, стыдно как-то. А так это просто из кармана, как будто это… а другое. Испугался, ты ж в вагоне еще снял. Пизде-ец… В кармане. Оно. Я же в вагоне его еще снял. Так достанешь небрежно из кармана, как будто кто-то там дал, допустим, чье-то, как будто… Этот же орден со знаменами, как всегда в этом переходе на Комсомольскую. Вон они стоят. Вот они, здесь, как всегда. Коробки чуть подальше поставить, в сторону от них и так это…

      Скупка изделий из золота и серебра

      – Здравствуйте, я бы хотел кольцо сдать.

      Из кармана так. Мол, так вот чье-то, мало ли кто, мало ли чего.

      Мужик вроде ничего. Что это, определитель золота? А нет, это весы такие, электронные. Как у них все это… кольцо, наверное, тысяч на сто пятьдесят потянет по минимуму. Не-лю-би-май-я ждет меня… Да, тысяч сто пятьдесят, маловато, конечно, но что, ношеное…

      – Восемьдесят тысяч получается, командир.

      Иё-о!.. во сколько… в три раза.

      – Восемьдесят, говорите? Та-ак…

      – Видишь, оно погнутое у тебя, и вообще видно, что носили.

      Боже мой, оно стоило почти триста тысяч рублей! Восемь-десять, восемьдесят, восемьдесят на что, на что?

      – Ну, как? Больше тебе никто не даст, оно погнутое.

      – Да-а, точно погнутое, даже непонятно отчего, как будто молотком… что ж… хорошо.

      Пересчитывай… пятьдесят, шестьдесят, пятьдесят – шестьдесят, так, да – восемьдесят. Раз, два, три, восемьдесят. Спасибо, хули…

      – Спасибо.

      Еще пятьдесят шагов протащу и отдохну. Главное, чтобы мент не стоял возле той дверки. Как вспотела спина. Постой. Вот так вот просто, Степной барон, на маленьких, плоских электронных весах взвесили всё, и за всё про все – восемьдесят тысяч рублей, а ты переживал, мучился, ночами не спал и все курил. Боже, помоги мне, лишь бы не было ментов, даже билетов нет у меня, боже помоги мне, лишь бы не остановили. Сейчас, еще немножко, еще тридцать шагов… еще вон до той колонны. Все прилипло к спине, дай бог дойти. Еще и на Новослободской переход. Сейчас будут менты. Здравствуй, Димка, я вернулся! Ха-ха… Ты чего? Все, Дим, вот так. Нет, не так. Привет, Дима, это я. Ты что? Уезжал и думал, что на всю жизнь, а вернулся через месяц… Привет, Дим, вот так вот… Мимо. Не заметил. Вон еще двое. Того остановили. Сейчас меня. Точно меня. Прямо передо мной ушел. Биссмилля рахман и рахим…

      Вылетает, отойди от края, какой ветер. Ебнет зеркалом.

      «Осторожно, двери закрываются, следующая станция…»

      Отражение бледного лица в черном стекле электрички.

      О!