Парусники. Иллюстрированный путеводитель. Андрей Поспелов

он бы превратился в суперпсевдоса, не только недосягаемого для разоблачения, но и осведомленного о Трехпалом Охотнике с его простыми, но действенными методами, обо всех помогавших мне леданцах…

      Мне стало нехорошо, как будто я действительно предал их всех, но потом стало еще страшнее: он узнал бы о возможностях, открываемых абсорбацией землян, и код тревожного вызова, и шифр входного люка корабля, и способ включения программы аварийного, в автоматическом режиме, возвращения на Землю…

      Никогда в жизни я не испытывал такого ужаса! Эти мысли не давали покоя не только мне. Горик, оправившись от шока, долго стоял у саркофага с оборотнем, после заперся в каюте и целый день прослушивал мои записи, которые раньше называл бредом сумасшедших, а Трехпалого Охотника слушал много раз подряд, потом спросил: мог ли псевдос трансформироваться в землянина и достигнуть первой ступени уже по нашему уровню? И неужели ничем бы не отличался от человека? И рентгеновские снимки, и анализ крови, и энцефалограмма?

      Что ему ответить?

      И психологические тесты, и компьютерная томография, и сканирование! Бесполезны любые способы инструментального исследования. Разве что… Псевдос не способен к творчеству – награбленный интеллект холоден и неподвижен, как камень, на который он взобрался, чтобы сравняться с окружающими. Но каким прибором измеришь этот дефект?

      – Но тогда он может просочиться куда угодно…

      Я пожал плечами и ничего не сказал.

      Запись про старосту Средней деревни, вокруг которого за последний год произошло восемь загадочных убийств, самоубийств, несчастных случаев и за которым Трехпалый Охотник безуспешно следит несколько месяцев, я убрал из общей кассеты и отдам только Председателю Чрезвычайного Совета…»

      Закончил читать я около двух часов ночи. Разогрел остывший чайник, натрусил в чашку заварку, залил кипятком. Ожидая, пока чай заварится, откалывал старинными щипчиками от ноздревато-серой сахарной головы острые, искрящиеся на сколах кусочки. Эту мою привычку Золотов, конечно, не мог вплести в свою правдоподобную ложь. Теперь понятно, почему Валек назвал его псевдосом! На первую ступень бульдогообразный фанфарон не потянет, но в остальном…

      ПСЕВДОЧЕЛОВЕК ВАЛЕРИЙ ЗОЛОТОВ

      В отличие от большинства себе подобных, Золотов знал, что он не такой, каким должен быть настоящий человек, что различие между его истинным содержанием и внешней, для посторонних глаз, оболочкой таит постоянную угрозу разоблачения.

      Началось это еще в раннем детстве. Вечно занятый, раздраженный оглоедами, норовящими прокатиться за чужой счет, отец, иногда вдруг вынырнув из водоворота вечных неотложных дел, почитал необходимым заняться воспитанием и, выпытав у матери все его прегрешения: разбитую чашку, опрокинутый суп, измазанный пластилином стол – сажал на жесткую неудобную табуретку напротив себя, глаза в глаза (обязательное условие, взгляд отводить не разрешалось) и усталым