Пространство Откровения. Аластер Рейнольдс

ее работы? – спросила Хоури, прерывая разглагольствования спутника.

      – Возможно, – ответил он. – Не будет преувеличением сказать, что она пострадала из-за своего искусства. – Он остановился и тронул Ану за плечо. – Видите эту лестницу?

      – Наверное, вы хотите, чтобы я по ней поднялась?

      – А вы быстро учитесь.

      Едва заметно он коснулся ее спины стволом – просто напомнил, что пистолет никуда не делся.

      В иллюминаторе рядом с каютой мертвеца виднелись яркие оранжевые выбросы газа гигантской планеты. Ее затененный южный полюс полыхал бурей полярного сияния. Сейчас корабль находился глубоко в системе Эпсилона Эридана, войдя в нее под небольшим углом к эклиптике. До Йеллоустона оставалось всего несколько дней полета; корабль продвигался в зоне местного транспорта, курсирующего в пределах световых минут и соединяющего невидимой сетью все более или менее значительные обитаемые базы и космические корабли системы.

      «Ностальгия по бесконечности» стала меняться. В то же окно Илиа видела переднюю часть одного из субсветовых двигателей, которые выпустили улавливающие поля, – скорость корабля с крейсерской снизилась до той, которая позволяла двигаться внутри планетной системы; соответственно, и двигатели постепенно изменили свою форму и режим работы. Будто цветок во мгле, закрылся зев приемника материи. По-прежнему двигатели давали тягу, но что служило реакционной массой и в какой вид энергии оно превращалось – это сочленители предпочли сохранить в тайне.

      Мысли Вольевой разбегались, готовые заниматься чем угодно, только не тем, чем нужно.

      – Думаю, она может причинить неприятности, – сказала Вольева. – И серьезные.

      – Если я понимаю ее, то нет. – Триумвир Садзаки позволил себе слабую улыбку. – Суджик слишком хорошо меня знает. И отдает себе отчет в том, что, если посмеет выступить против члена триумвирата, я не объявлю ей выговор. Даже не прогоню с корабля, когда мы доберемся до Йеллоустона. Я ее просто убью.

      – Ну, это, пожалуй, слишком. – Илиа спорила вяло и сама себя за это презирала. Но что поделаешь, сейчас она такая и есть – вялая и слабая. – Дело не в том, что я ей не сочувствую. В конце концов, лично против меня она ничего не имела, пока… пока не умер Нагорный. Может, обойтись взысканием, если вздумает скандалить?

      – Какой прок в полумерах? – ответил Садзаки. – Если она намерена как-то выступить против тебя, то не ограничится мелкими пакостями. Обязательно найдет способ испортить тебе жизнь навсегда. Ликвидировать ее – единственный разумный выход. Зачем ты пытаешься встать на ее точку зрения? Неужели не понимаешь, что кое-какие проблемы Нагорного могли перейти и к ней?

      – Намекаешь, что она сумасшедшая?

      – Сумасшедшая, нормальная – не имеет значения. Она не посмеет выступить против тебя, это я гарантирую. – Садзаки нахмурился. – Ну, хватит об этом. Мне Нагорный надоел – слышать о нем не хочу.

      – Я тебя вполне понимаю.

      Этот разговор происходил через несколько дней после первой встречи