Вольное царство. Государь всея Руси. Валерий Язвицкий

[20] Роста же не платит и ништо не выплачивает…

      Великий князь горько усмехнулся и прервал Ховрина:

      – Не бойсь. Брат-то мой Юрий – воевода знаменитый. Его ратные дела много более дают того, что яз ему даю. Опричь того, ни жены у него, ни детей нет. Все едино удел его за Москву пойдет. Недуг у него тяжкий.

      Иван Васильевич глубоко вздохнул и замолчал в печальном раздумье.

      – А Андрей-то меньшой… – осторожно начал Ховрин, – ведь еще более от казны твоей брал…

      – И о сем ведаю, – перебил его снова Иван Васильевич. – Ты обмысли вот, какие дары лучше будут Даниару-царевичу. Избери ему седло с убором из золота и серебра с самоцветами да шубу – всего на полсотни рублев московских, да в отвес ему серебром полсотни рублев.

      – А не жирно ему, басурману?

      – В обрез, как надобно, – засмеялся Иван Васильевич, – нужен он нам, дабы тайно с Менглы-Гиреем крымским и султаном турским сноситься. Опричь того, царевич пятьдесят татар своих погубил в походе сем.

      – А мало ли в походе сем награбили они?

      Великий князь отмахнулся с досадой:

      – Баю тобе, весьма надобен мне Даниар. Угоди ему подарком. Днесь приготовь все.

      Постучав, вошел дьяк Курицын и, поклонясь, молвил:

      – Будь здрав, государь, дошел по приказу твоему.

      – И ты будь здрав, садись, Федор Василич. Сей часец указал яз Митрию Володимирычу, какие дары готовить Даниару: на полсотню московских рублев седло с убором, да шубу, да полсотню рублев серебром в отвес.

      – В самый раз, государь, – заметил Курицын, – в самый раз.

      Государь усмехнулся и спросил:

      – А Бородатого звал?

      – Вборзе придет он.

      В дверь постучал кто-то.

      – Степан Тимофеич! – молвил Курицын и, поспешно отворив дверь, впустил дьяка Бородатого.

      Тот поздоровался с великим князем и прочими, а Ховрин, поклонившись Ивану Васильевичу, спросил:

      – Прикажешь, государь, идти, дабы нарядить все для царевича?

      – Иди с Богом, – ответил великий князь, – да не забудь две книги сии, что яз из Новагорода привез. Уложи их в малый ковчежец, что при казне моей…

      Когда началась дума у великого князя, дьяк Курицын сказал:

      – Вести есть от иноземных купцов. Сказывают они: посылает-де папа Павел посла к тобе, государь, с открытыми листами и опасными грамотами для бояр твоих. Кого пожелаешь, тех и впишешь в листы, дабы ехали они за царевной в Рым.

      – Когда ж сей посол едет? – спросил Иван Васильевич.

      – Фрязины наши бают, государь, посол рымский уж в Венеции. Гостит там у дуки венецейского Николы Трона.

      Великий князь усмехнулся и, ничего не сказав, обернулся к дьяку Бородатому:

      – А какие у тобя, Степан Тимофеич, вести есть?

      – Из Новагорода вести, государь. Бают там, покарал Господь новгородских людей, что в осаде были в ратное-то время. Сентября второго множество людей с женами и детьми пошли из Новагорода