Времена не выбирают…. Александр Кушнер

перстень горит самоварным огнем.

      «Может, девочек, – он говорит, – позовем?»

      И скучает: «Хорошеньких нету».

      Через миг погружается вновь в полутьму.

      Он молчит, так как я не ответил ему.

      Он сердит: рассчитаться бы, что ли?

      Не торопится к столику официант,

      Поправляет у зеркала узенький бант.

      Я на перстень гляжу поневоле.

      Он волшебный! хозяин не знает о том.

      Повернуть бы на пальце его под столом —

      И, пожалуйста, синее море!

      И коралловый риф, что вскипал у Моне

      На приехавшем к нам погостить полотне,

      В фиолетово-белом уборе.

      Повернуть бы еще раз – и в Ялте зимой

      Оказаться, чтоб угольщик с черной каймой

      Шел к причалу, как в траурном крепе.

      Снова луч родничком замерцал и забил,

      Этот перстень… на рынке его он купил,

      Иль работает сам в ширпотребе?

      А как в третий бы раз, не дыша, повернуть

      Этот перстень – но страшно сказать что-нибудь:

      Всё не то или кажется – мало!

      То ли рыжего друга в дверях увидать?

      То ли этого типа отсюда убрать?

      То ли юность вернуть для начала?

      Белые ночи

      Пошли на убыль эти ночи,

      Еще похожие на дни.

      Еще кромешный полог, скорчась,

      Приподнимают нам они,

      Чтоб различали мы в испуге,

      Клонясь к подушке меловой,

      Лицо любви, как в смертной муке

      Лицо с закушенной губой.

      «В тот год я жил дурными новостями…»

      В тот год я жил дурными новостями,

      Бедой своей, и болью, и виною.

      Сухими, воспаленными глазами

      Смотрел на мир, мерцавший предо мною.

      И мальчик не заслуживал вниманья,

      И дачный пес, позевывавший нервно.

      Трагическое миросозерцанье

      Тем плохо, что оно высокомерно.

      «Взметнутся голуби гирляндой черных нот…»

      Взметнутся голуби гирляндой черных нот.

      Как почерк осени на пушкинский похож!

      Сквозит, спохватишься и силы соберешь.

      Ты старше Моцарта, и Пушкина вот-вот

      Переживешь.

      Друзья гармонии, смахнув рукой со лба

      Усталость мертвую, принять беспечный вид

      С утра стараются, и всё равно судьба

      Скупа, слепа,

      К ним беспощадная, зато тебя щадит.

      О, ты-то выживешь! залечишь – и пройдет.

      С твоею мрачностью! без слез, гордясь собой,

      Что сух, как лед.

      А эта пауза, а этот перебой —

      Завалит листьями и снегом заметет.

      С твоею тяжестью! сырые облака

      По небу тянутся, как траурный обоз,

      Через века.

      Вот маска с мертвого, вот белая рука —

      Ничто не сгладилось, ничто не разошлось.

      Они не вынесли, им не понятно, как

      Живем до старости, справляемся с тоской,

      Долгами, нервами и ворохом бумаг…

      Музейный узенький рассматриваем фрак,

      Лорнет двойной.

      Глядим