Времена не выбирают…. Александр Кушнер

не по душе заботы.

      Где дом ее? Ах, боже мой, везде!

      Особенно, где синь и пароходы.

      Уходит свет. Уходит жизнь сама.

      Прислушайся в ночи: любовь уходит,

      Оставив осень в качестве письма,

      Где доводы последние приводит.

      Уходит муза. С кленов, с тополей

      Летит листва, летят ей вслед стрекозы.

      И женщины уходят всё быстрей,

      Почти бегом, опережая слезы.

      «О, слава, ты так же прошла за дождями…»

      О, слава, ты так же прошла за дождями,

      Как западный фильм, не увиденный нами,

      Как в парк повернувший последний трамвай, —

      Уже и не надо. Не стоит. Прощай!

      Сломалась в дороге твоя колесница,

      На юг улетела последняя птица,

      Последний ушел из Невы теплоход.

      Я вышел на Мойку: зима настает.

      Нас больше не мучит желание славы,

      Другие у нас представленья и нравы,

      И милая спит, и в ночной тишине

      Пусть ей не мешает молва обо мне.

      Снежок выпадает на город туманный.

      Замерз на афише концерт фортепьянный.

      Пружины дверной глуховатый щелчок.

      Последняя рифма стучится в висок.

      Простимся без слов, односложно и сухо.

      И музыка медленно выйдет из слуха,

      Как после купанья вода из ушей,

      Как маленький, теплый, щекотный ручей.

      «Умереть, не побывав в Париже…»

      Умереть, не побывав в Париже,

      Не такая уж беда.

      Можно выбрать что-нибудь поближе.

      Есть другие города.

      Спутник наш в метелях и вожатый,

      Разве он угрюм

      Оттого, что вместо луврских статуй

      Он увидел Арзрум?

      Всё же кое-что в тумане видно:

      Обелиск, Мулен де ла Галетт…

      Александр Сергеевич, мне стыдно,

      Что я был в Париже, а вы – нет.

      Как у вас лимоном полночь дышит

      И Лаура для гостей поет,

      А вдали, на севере – в Париже

      Дождь идет.

      Побывав дней пять в чужой столице,

      Поглазев на Нотр-Дам,

      Кто у нас стихов о загранице

      Не писал, с бравадой пополам?

      Только вы, в сугробах утопая

      На глухом Конюшенном мосту.

      Ненавижу Николая

      За его железную узду!

      Страшен Мойки вид мемориальный,

      Роковой оттенок синевы,

      Полумертвый и полуподвальный,

      Где лежали вы.

      Как боюсь я вот таких диванов,

      Скрытых тех пружин.

      Взгляд бежит от хроник и романов

      Словно впрыснут атропин.

      От любви. От выстуженной Леты.

      От зимы, сжимающей виски.

      От чего еще с ума поэты

      Сходят? От тоски.

      Ах, какой широкою метелью

      К ночи тянет ледяной.

      Говорят, вы учите веселью

      И гармонии сплошной.

      Сделайте ученику плохому

      Милость, дайте знак,

      Что теперь у вас всё по-другому,

      Веселей, не так…

      Как