Лишь время покажет. Джеффри Арчер

открыл дверь вагона. Смоленый Джек уже чиркал спичкой, пытаясь зажечь свечу. Гарри плюхнулся на сиденье напротив.

      – Ты сбежал? – спросил его Смоленый.

      Этот прямой вопрос настолько застал Гарри врасплох, что он замешкался.

      – Да, – наконец выпалил Гарри.

      – И поэтому пришел рассказать мне, по какой причине принял столь важное решение.

      – Я ничего не решал, – возразил Гарри. – Все решили за меня.

      – И кто же?

      – Его зовут Фишер.

      – Учитель или ученик?

      – Староста нашей спальни, – поморщился Гарри.

      Затем он рассказал Смоленому обо всем, что произошло за его первую неделю в школе Святого Беды.

      И снова старик застал его врасплох.

      – Это моя вина, – заключил он, когда рассказ подошел к концу.

      – Почему? – удивился Гарри. – Вы не могли сделать для меня больше, чем уже сделали.

      – Нет, мог, – возразил Смоленый. – Мне следовало подготовить тебя к такому виду поведения в обществе, которым не может похвастаться ни один другой народ на земле. Мне стоило подробнее остановиться на важности галстука старой школы[17], а не на географии и истории. Я отчасти надеялся на перемены после войны, которая должна положить конец всем войнам[18], но в школе Святого Беды все, очевидно, осталось по-старому. – Задумчиво помолчав, он наконец спросил: – И что же ты собираешься делать дальше, мальчик мой?

      – Убегу в море. Я завербуюсь на любой корабль, который меня возьмет, – заявил Гарри, пытаясь придать своему голосу бодрость.

      – Прекрасная мысль, – одобрил Смоленый. – Почему бы и не сыграть на руку этому Фишеру?

      – Что вы имеете в виду?

      – Ну как же, ничто так не порадует Фишера, как возможность рассказать дружкам, что у уличного попрошайки оказалась кишка тонка – с другой стороны, а чего вы ждали от сына портового рабочего и официантки?

      – Но Фишер прав. Я ему неровня.

      – Нет, Гарри, твоя беда в том, что Фишер сам понимает: это он тебе неровня и никогда ею не станет.

      – Вы хотите сказать, что мне следует вернуться в это ужасное место?

      – В конечном счете это решение никто не может принять за тебя, – заметил Смоленый. – Но если ты будешь убегать при всякой встрече с фишерами этого мира, то закончишь, как я, оставшись просто в числе участников жизненного забега, как выразился твой директор.

      – Но вы замечательный человек, – возразил Гарри.

      – Я мог бы им стать, – поправил Смоленый, – если бы не сбежал, когда встретился со своим Фишером. Но я предпочел легкий выход и думал при этом только о себе.

      – А о ком еще нужно думать?

      – Для начала о твоей матери, – сказал Смоленый. – Вспомни о жертвах, на которые она пошла, чтобы дать тебе возможность достичь в жизни чего-то большего. Потом, есть еще мистер Холкомб – если он узнает, что ты удрал, то, вероятно, сочтет это своей виной. И не забудь о мисс Манди, которая просила

17

Галстук старой школы – символ уз, связывающих выпускников одного привилегированного учебного заведения, и их принадлежности к правящему классу.

18

Войной, которая должна положить конец всем войнам, называли Первую мировую. Выражение в 1914 г. ввел в употребление Герберт Уэллс, утверждавший, что войнам может положить конец только разгром немецкого милитаризма. Изначально оно имело идеалистический характер, но впоследствии приобрело иронический оттенок.