Нат Пинкертон и дом смерти. Сборник

с ним делать дальше? – раздался вопрос.

      – Я вынесу его отсюда, – отозвался Сэм Баркер, – оставлю на каком-нибудь пустыре, пусть там и приходит в себя. Вряд ли он вспомнит, что с ним произошло, а если и вспомнит, то ничего не сможет сделать, так как не найдет ни одного свидетеля.

      Почти все одобрили этот план, никто не хотел, чтобы Бобу нанесли более серьезный вред. Но тут заговорила Элеонора:

      – Нет, я требую другого! Вы должны его связать и вставить кляп, потом засунуть в мешок в таком положении, чтобы никто не смог догадаться, что в этом мешке, и отнести его в мою уборную. Я с ним хочу серьезно поговорить и свести счеты, как только он придет в себя.

      – Это, пожалуй, приведет к неприятностям, – возразил кто-то.

      – Глупости! Если вы не выдадите меня, никто об этом не узнает.

      – Конечно, не выдадим!

      – Ну так вот, за работу! Я получу огромное удовольствие от беседы с этим пронырой. Тот, кто мне поможет, получит пять долларов.

      Все бросились к Бобу. За пять минут молодого сыщика связали, заткнули ему рот большим платком, а потом завернули его в толстую парусину и обмотали веревками. Получился большой бесформенный куль.

      Двое подняли его и потащили, и когда они шли по улице, никто из прохожих не догадывался, что находится в этом большом куле.

      В «Театре Тедерса» его бросили на пол в уборной Элеоноры, находившейся за сценой.

      Каждый из участников пирушки дал ей твердое обещание никому не рассказывать о происшествии в трактире, после чего преступница осталась наедине с сыщиком.

      Глава IV

      Прерванное представление

      Нат Пинкертон целый день провел в поисках женщины, изображенной на эскизах художника. Он вернулся домой около восьми вечера и нашел телеграмму Боба.

      Нат Пинкертон, конечно, немедленно отправился в «Театр Тедерса» – в костюме матроса, поскольку знал, что там бывают моряки.

      Рассмотрев у входных дверей афиши, Пинкертон увидел снимок артистки Элеоноры Таиланд и убедился в ее сходстве с натурщицей.

      Немного покачиваясь, развалистой походкой, он вначале прошел в помещение, где находился бар.

      У стойки он увидел двух артистов, уже хвативших через край.

      Нат Пинкертон потребовал виски и, потягивая его с безразличным видом, стал внимательно слушать, что они говорят.

      Один из артистов, атлет, работавший с тяжелыми гирями, сказал:

      – Я многое отдал бы, если б мог посмотреть, что Элеонора с ним сделает!

      – Это может стоить тебе весьма дорого, – ответил другой, – она начеку. Раньше окончания представления она вряд ли предпримет что-либо. Я уверен, что она не будет с ним церемониться.

      – Этот легавый должен получить по заслугам! – ответил атлет.

      Артисты говорили шепотом, но Нат Пинкертон слышал каждое слово и делал соответствующие выводы.

      Он был уверен, что Боб не преминул бы дать о себе знать, если б имел такую возможность. Вероятно, с ним случилось что-то серьезное, если он этого не сделал.

      Однако о том, где может