FEMDOM. BDSM. SPANKING. Злоключения Тома Клеменса. Зофия Мельник

и кивала в такт звонких шлепков ремнем. Миссис Буковски с живым интересом следила, как Айла наказывает юношу, она забывала затягиваться сигаретой, и та превратилась в столбик пепла.

      Том медленно поворачивает голову и смотрит на шоссе. Кофейного цвета «плимут» исчез, растаял в ночи, словно его и не было. У Тома за спиной стоит метиска. Айла часто дышит, её черные волосы, немного растрепались. Она вдевает в штрипки черных форменных брюк широкий ремень и посматривает на Тома. Темные глаза метиски сверкают, а может это серебряный свет луны отражается в зрачках. Голые ягодицы Тома неровного лилового цвета от ударов ремнем. На ляжках остались темные отметины. Лицо Тома блестит от пота, его светлые волосы спутались.

      – Черт, я сейчас взорвусь, – говорит Айла низким хриплым голосом и смеется.

      Полицейский Джек усмехается в усы.

      – Ты та еще сучка.

      Айла пошатываясь, словно пьяная идет по шоссе прочь от машины. Она спускается в дренажную канаву и поднимается на другую сторону и останавливается на краю, заросшего высокой травой, поля. Одну за другой Айла расстегивает пуговицы синей форменной рубашки, стаскивает рубашку и отбрасывает в сторону. Заведя руки за спину, метиска расстегивает черный лифчик, бретельки съезжают с ее покатых полных плеч. Том видит грудь Айлы, она такая, как Том себе и представлял. Грудь у метиски не маленькая и не очень большая, а в самый раз, так и просится в руку.

      – Джек! Сукин ты сын, не заставляй девушку ждать! – кричит Айла.

      Полицейский Джек быстро оглядывается на Тома. Он смотрит на юношу, словно на некий предмет, на неодушевленную вещь, на ящик с апельсинами, стоящий на асфальте возле машины. Тому становится неуютно от этого взгляда. Джек переходит шоссе и спускается в дренажную канаву. На ходу полицейский расстегивает пуговицы форменной рубашки.

      – Я так завелась, пока лупила этого мальчишку! – говорит метиска.

       Джек нагибается к ней, и Айла заводит руки за его шею. Айла впивается губами в губы Джека. Они целуются и сопят так долго, что Тому становиться скучно. Потом метиска отталкивает Джека от себя и полицейский, охнув, валится в высокую траву.

      – Ты же знаешь, я люблю сверху, – бормочет Айла.

      Метиска начинает стаскивать с себя форменные штаны, повернувшись к шоссе спиной. Лунный свет заливает ее округлые ягодицы и полные ляжки. Том чувствует, что его член твердеет и наливается кровью. В низу живота сладко ноет, саднящая боль от порки отступает и гаснет. Голая Айла опускается на колени, лунный свет серебрит изгиб ее спины. Метиска со смехом валится на Джека и пропадает в траве.

      В висках Тома гулко стучит кровь. Эрегированный распухший член Тома торчат из паха словно рог. Том хочет дотянуться рукой и сжать его в кулаке, но в запястье врезается браслет наручников. Том изгибается стоя на коленях возле машины, но не может дотянуться. На глазах от обиды выступают слезы.

      – Вот он, самый настоящий полицейский произвол, – бормочет Том.

      Летняя ночь. Старый в два этажа бревенчатый дом Клеменсов в Ханнибале.