Аналогичный мир. Том четвёртый. Земля обетованная. Татьяна Николаевна Зубачева

и свалил в мойку посуду. Что ж, пока никого нет, то самое время. И когда Эркин вернулся на кухню и встал рядом с ним, вытирая и раскладывая посуду, Андрей уверенно спросил:

      – Так что у тебя с Фредди вышло?

      Эркин замер, но тут же досадливо тряхнул головой.

      – Андрей, не надо.

      – Надо, – упрямо возразил Андрей. – Мне надо это знать.

      – Зачем? – глухо спросил Эркин.

      Андрей перевёл дыхание. Спроси Эркин: «Почему?», – ответить было бы сложнее, на «зачем» уже продумано.

      – А затем, чтоб если встретимся, я бы знал, что делать.

      – А мы не встретимся, – отрезал Эркин.

      – Это почему? – прищурился Андрей.

      – Он там, а мы здесь. Или ты, – Эркин насмешливо оглядел его, – обратно собрался?

      – Ну, ладно. Мы туда не поедем, – покладисто сказал Андрей. – Хотя не зарекайся, братик, всякое может быть. А Фредди никто не указ, а ну как занесёт его сюда и дорожки пересекутся, тогда что?

      Эркин недоверчиво покачал головой.

      – А с чего ему сюда ехать? Нет, Андрей, если он и поедет, то не дальше Пограничья. Зачем ему наше Загорье, сам подумай.

      – И ты подумай. Всё может быть. Эркин, раз спрашиваю, значит – надо. Расскажи. Пока нет никого. Мы двое будем знать. И всё.

      Эркин вздохнул, и Андрей еле сдержал улыбку, чувствуя, что победил, и повторил уже мягче:

      – Расскажи, брат.

      Эркин снова вздохнул.

      – Так нечего рассказывать. Я в центральном лагере уже был, да, в Атланте. Мы в город пошли, – усмехнулся. – Столицу посмотреть.

      – Мы – это кто?

      Эркин улыбнулся.

      – Фёдор, Грег, то есть Гриша, мы ещё в региональном вместе были, ну, и я. Ну, идём, глазеем, у Фёдора ещё дело одно было, ну, рассчитаться он с кем-то хотел, долг взять, он играл понемногу, в промежуточном когда были, каждый день в город уходил.

      Несколько путаное многословие было нехарактерно для рассказов Эркина, но Андрей понимающе кивал, быстро додумывая всё недосказанное. Темнит чего-то братик, но основное пока понятно. Ободренный его молчаливыми кивками, Эркин продолжил:

      – До самого дела так и не дошло. Идём мы, тихо идём, никого не трогаем, да и народу на улице немного, и тут, – Эркин вдруг на мгновение стиснул зубы, будто пересиливая себя, – тут вижу, Андрей, я сразу его узнал, сука надзирательская, Полди, рассказывал я о нём, помнишь? – Андрей снова молча кивнул. – Он меня тоже узнал и от меня. Я за ним. Гриша с Федькой за мной. Он в бар этот чёртов, ну, и мы следом. И встали. Бар битком, беляки, – Эркин, до этого только слегка перемешивавший русские и английские слова, заговорил только по-английски, – сволочь на сволочи, сразу видно, и Фредди, с каким-то хмырем за одним столом. Ну, ладно, мало ли с кем пить приходится, я вон… с Ряхой, ну, когда всей бригадой в пивную ходим, ну, чтоб компанию не ломать, а тут… тут этот гнусняк, Полди, рядом с Фредди и верещит: «Это спальник! Убей его!» И Фредди… Фредди по его слову пушку достал и в голову мне. Гриша, он фронтовик, раньше успел, оттолкнул меня и на себя принял.

      – Убило его? – очень спокойно спросил Андрей.

      – Нет, кожу на виске содрало.