Аналогичный мир. Том четвёртый. Земля обетованная. Татьяна Николаевна Зубачева

сколько у него денег с собой, чтобы сегодня же, не откладывая, после работы всё купить. И замочек на шкафчик. Ибо давно сказано: «Не вводи вора дыркой в искушение». Работая, он чувствовал, что за ним зорко и неприметно присматривают. Тоже ясно-понятно, но взгляды не злобные, а так… внимательные.

      До обеда он подметал цех и время от времени бегал по чьим-нибудь поручениям. Похоже, его работой в общем остались довольны.

      Обедали здесь же, расходясь по бытовкам выпить чая с принесёнными из дома бутербродами. У Андрея ничего с собой не было, и он прикидывал не сбегать ли ему до ближайшего трактира. Но оставшиеся, как и он, во дворе не спеша стягивались к «задним» воротам, и Андрей пошёл с ними. Больше из интереса, и чтобы не выделяться. А там уже возле распахнутой боковой калитки, но с уличной стороны, как из-под земли возникло несколько тёток с укутанными в тряпьё кастрюлями и стопками мисок. Вот к ним и тянулись оставшиеся во дворе. Вместе со всеми и Андрей купил миску щей с мясом за пятиалтынный и выхлебал её, сидя на стопке старых покрышек. Тётки во двор не входили, а работники опять же не покидали территорию. Охранник в будке откровенно и даже, как показалось Андрею, демонстративно дремал. Горячими щи, конечно, не были, но достаточно тёплые и густые, кусок мяса тоже, скажем так, достаточный, и чистота ложки вполне удовлетворительная. Бывало в его жизни и куда хуже, но… но это хлёбово прямо чуть ли не на земле ему не понравилось, слишком уж походило на тот лагерь… да и… похоже, не самые… уважаемые так обедают, а как себя с начала поставишь, так оно потом и пойдёт. Не-ет, завтра он из дома бутерброды возьмёт, и чаю, нет, насчёт чая, это он ещё посмотрит и разузнает, как оно здесь заведено, вскладчину, или ещё как… Он вернул торговке миску с ложкой, отметив мимоходом, что она не положила их обратно в стопку, а скинула в другую корзину.

      – А на здоровьичко, – ответила она на его рассеянную благодарность.

      Ещё раз бегло оглядев сотрапезников, Андрей понял, что в этой компании ему лучше не светиться, и отправился в бытовку своего цеха.

      Там под чай шёл вялый трёп о всяких хозяйственных и житейских делах.

      – Чай да сахар, – улыбнулся, входя, Андрей.

      Все оторвались от чаепития и смотрели на него внимательно, но без недоброжелательности. Старший мастер кивнул, а сидевший с самого краю рыжий веснушчатый парень быстро сказал:

      – Едим да свой, а ты рядом постой.

      И глумливо заржал.

      – Хуже нет на халяву жить, – кивнул Андрей, усаживаясь с другого края – чуть-чуть уголок лавки торчит, как специально для новичка оставили – и доставая пачку дорогих сигарет.

      Он закурил, небрежно выложив, но не бросив пачку в центр стола. Сидоров усмехнулся, а сидевший рядом с ним черноусый мужчина с шрамом на лбу сказал:

      – Что, Митроха, умыли тебя?

      Митроха огрызнулся невнятным ругательством, а черноусый продолжил:

      – Тебя как звать, парень?

      – Андреем, – миролюбиво ответил Андрей.

      Сцепляться в первый же день с теми, с кем придётся потом вместе работать, глупо, но и ставить себя надо. Так что… Митрохе осадку дать можно, тот, похоже,