Хрустальный шар (сборник). Станислав Лем

руке. Кремин вытер лоб платком с золотой монограммой.

      – Na, ich glaube, – сказал он с бешенством, – die Judenaktion hat angefangen![18]

      * * *

      Операция продолжалась до часу. Штурмбаннфюрер Таннхойзер был доволен: количество голов росло в соответствии с планом, процент самоубийц был небольшой, а такие случаи усложняли работу, потому что за трупами приходилось ездить и при этом зря тратить бензин. Лучше было, когда евреи сами приходили на место сбора. В три часа с вокзала прибыл Клопотцек и доложил, что первый состав уже грузится. На шестом пути товарного вокзала стоят сорок вагонов. Ждали дальше. Таннхойзер, успокоенный, как раз собирался закурить, когда зазвонил телефон. Это был комиссар Хайн из криминальной полиции.

      Сначала Таннхойзер долго не мог ничего понять и все спрашивал:

      – А я-то здесь при чем? Это ведь ваше дело…

      Комиссар говорил, что между путями на товарном вокзале железнодорожный охранник обнаружил труп женщины.

      – Quatsch[19]. Еврейка. Вы хотите начать следствие? Не валяйте дурака!

      В свою очередь разозлился Хайн и начал кричать:

      – Дайте же мне закончить! Это немка. Eine Reichsdeutsche![20]

      Таннхойзер ужаснулся:

      – Что-что?

      По предположению комиссара, немка, труп которой был найден, являлась пассажиркой утреннего поезда из Варшавы и выпала или была выброшена на пути неподалеку от состава, в который грузили евреев.

      – Я должен сейчас туда поехать, чтобы начать следствие, но вокзал охраняется вашими людьми…

      – Так чего вы хотите?

      Комиссар снова заорал в трубку: хотел, чтобы Таннхойзер обеспечил ему доступ на вокзал.

      – Сейчас… сейчас! Отлично. Именно туда едет мой заместитель, гауптштурмфюрер Клопотцек. Клопотцек, слушай! – Таннхойзер в нескольких словах пересказал всю историю подчиненному, который стоял у стола.

      Через десять минут подъехала полицейская машина, и Клопотцек сел в нее.

      – Мы не сразу едем на вокзал? – обратился он к комиссару, который был в гражданской одежде, с небольшой свастикой на лацкане пиджака.

      – Нет, нам нужно взять нашего доктора.

      Автомобиль остановился у Клиники судебной медицины. Комиссар выскочил и исчез в здании. Вскоре он вернулся с Веленецким.

      – Доктор Вайсс выехал. Ну это в принципе все равно. Ширманн, едем на вокзал.

      Автомобиль стремительно миновал несколько улиц и остановился. В окно с той стороны, где сидел Веленецкий, заглянул шуцман в каске.

      – Gut, gut![21] – махнул полицейскому рукой Клопотцек, вылезая с другой стороны.

      Он провел за собой обоих гражданских, отталкивая преграждавших дорогу солдат. Как раз в это время подъезжали четыре грузовика, заполненные евреями. Веленецкий старался на них не смотреть. Опустил глаза. Заметил разбросанные между домами, вдоль пути, по которому проводили евреев, узелки, пустые чемоданы и затоптанные пальто.

      – Где этот труп? – обратился Клопотцек к комиссару, который осматривался, привставая на цыпочки.

      – Тут

18

Ну, я думаю, что начался вывоз евреев! (нем.)

19

Ерунда (нем.).

20

Немка Рейха! (нем.)

21

Хорошо, хорошо! (нем.)