Вождь из сумерек. Николай Ярославцев

Особое внимание обрати на иллюминацию над головой. Это похоже на то, что осталось у нас за спиной, когда мы ломанулись за этим чучелом?

      Леха сжал губы и свел брови на переносице. Включил мыслительный процесс.

      – Версии?

      – Какие версии? Ты пока дрых, я в поисках этих версий на коленках чуть до вершины не дополз!

      – Так не сидеть же здесь!

      – Вот в этом ты прав, мой дорогой напарник. Только в каком направлении не сидеть?

      Леха вскинулся на ноги и завертел головой, оглядывая незнакомые просторы.

      – А вон, кажется, тропа или позабытый проселок, – указал он рукой. – Куда-нибудь да выйдем.

      Из травы поднялась стриженая голова.

      – Эй, пацаны, кончай пургу гнать. Чет я не как не въеду в ваш базар. Мне домой надо. Какой проселок? Я согласен, типа, на чистосердечное!

      – Все, Толян, – Леха не мог упустить такой возможности порадовать братка. – О доме забудь. О дружбанах – тоже. И чистосердечное писать не надо. Амнистия. Вступаешь на светлую и длинную дорогу новой жизни.

      – У тебя, опер, в натуре крыша протекает что ли? Какая светлая дорога? Ищем дыру и ползем обратно. Там уже конкретно спасают…

      – Про башню и про крышу ты вчера уже упоминал. Это не актуально. Порадуй чем-нибудь новеньким. Можешь даже телегу, Толян, самому прокурору накатать. Так, мол, и так… спешил сдаться нашим доблестным правоохранительным органам, но… Сколько классов закончил? – Леха внимательно всмотрелся в размышляющее лицо братка и уверенно закончил: – Можешь не отвечать. Сам понял, что девять. Справишься. А мы пойдем. Жаль, только заявление до адресата не дойдет. Почтового ящика не видно.

      И не дожидаясь, пока Толян переварит полученную информацию, подошел к Стасу.

      – Идем?

      – Пошли.

      И, оставив Толяна в состоянии тяжкого раздумья, они зашагали в сторону проселка.

      Шли молча, бездумно глядя себе под ноги.

      – Представляешь, Стас, хохму. Завал расчистят, а нас там нет. Шеф умрет от ярости. У тебя сколько дел в столе осталось?

      – Ты лучше думай, что Настя скажет, – равнодушно ответил Стас. – Шеф переживет. А вот Настя!

      – Даже думать не хочу. Полный абзац. И заявление подали. И свадьбу назначили…

      За спиной послышались торопливые шаги.

      – Начальник, я с вами. Что мне там сидеть? Откуда им знать, в какую сторону мы пошли? Пока все щели, в натуре, обшарят… – Мысль вильнула в сторону, и он совершенно естественно переключился на другую тему: – Жрать охота.

      – Вот с этим, друг ты наш Толян, труднее. Стекляшка на горизонте не просматривается, – Леха ехидно посмотрел на парня. – Хотя, тебя неделю можно смело не кормить. Внутренних запасов хватит.

      С юмором у Толяна было туго, и он обиделся, надолго замолчав, – так подумали опера. Но не Толян. Решив, что характер свой проявил в полной мере, он подкатился с новым вопросом, поставившим их в тупик.

      – Начальник, – Толян поравнялся с Лехой, который почему-то вызывал у него больше доверия и, доверительно заглядывая в глаза, спросил: