Вождь из сумерек. Николай Ярославцев

что башню снесло? Кончай тереть между вами. Об чем базар?

      В Лехиных шальных глазах появилась тихая грусть.

      – И как такого не застрелить? Ведь всю жизнь мучиться будет. А так, глядишь, Господь и зачтет за доброе дело.

      Похоже, Толян по-настоящему забеспокоился и пожалел о добровольно сданном оружии. Но Лехе уже надоели его сосредоточенно размышляющие глаза, он повернулся к Стасу и, забыв о братке, проговорил.

      – Я не знаю, Стас, что ты об этом думаешь, но мне кажется, что мое свидание с Настей произойдет не скоро. Вот тот пейзаж за спиной, с украшениями в виде молний, лучшее тому подтверждение.

      – Согласен. А потому предлагаю ночь скоротать здесь. А утром уж примем решение. Броники не снимать. Спать вполглаза. А лучше – по очереди.

      – А с этим что делать?

      – Да ничего. И ствол отдай. Собрался уходить, пусть уходит. Хочу посмотреть, далеко ли уйдет.

      Леха безропотно достал «ТТ» и кинул остолбеневшему братку.

      – Держи, стрелок-самоучка.

      – Пацаны, кончай, в натуре, меня в непонятках держать! Я вам не лох какой-нибудь, а конкретный пацан. Имею право!

      – Все равно не поймешь. Лучше для костра горючего натаскай, пока не поздно! – безапелляционным тоном распорядился Стас. – Ну, я кому сказал, шевели батонами!

      Леха проводил засуетившийся стриженый монолит взглядом прищуренных внимательных глаз и тихо спросил:

      – Как ты думаешь, Леха, это у них форма одежды такая что ли? Центнер дурного мяса вперемешку с салом, и поверх шеи – темя с жующей пастью?

      Но Леха пропустил его философский вопрос мимо ушей.

      – Стас, ты тоже думаешь, что эта дырка работает по принципу: сюда – пожалуйста, обратно – извините?

      Стас поднял глаза к небу и вздохнул.

      – Не знаю, Леха. Спроси что полегче. Давай лучше покурим, пока этот интеллектуал костер гоношит. А все ответы будем утром искать.

      Глава 2

      Ночью практически не спалось. Лежал, подремывал в полглаза. Слышал, как ворочается Леха. Даже сейчас, очевидно, переживал парень о несостоявшемся свидании со своей сероглазой Настей. И как тут не ворочаться, когда заявление в Загсе лежит. Ворочается. Но спит. А может, не от переживаний ворочается, а оттого, что на голой земле лечь пришлось… А не приведи Господь – здесь, в этой траве, скорпионы бродят и змеи ползают? Неизвестно, на каком свете уснул, и не понятно, на каком свете проснешься. Не хочешь, да заворочаешься. Нет, чтобы разделить со своим боевым другом и напарником груз тяжких размышлений.

      А Толян даже не спит. Отдирает, – как говорит соседка, баба Люба. Храп выдает такой мощи и силы, что никаких децибел не хватит для его измерений. Земля дрожит. Завидный характер у парня.

      Костер, который его стараниями разожгли, давно погас. Даже остывшую золу свежим утренним ветерком разносит по пустырю. Или это не пустырь, а чисто-поле? В неведомой земле?

      Под бронник заползла какая-то мелкая зубастая сволочь. Изгрызла все бока, зараза. И что особенно обидно – не почешешься.

      Поднес руку с часами к глазам