Иерусалим, Хайфа – и далее везде. Записки профессора психиатрии. Михаил Самуилович Рицнер

штаб. Жизнь практически остановилась, отменили занятия в школах, закрыли детские сады. Коренные израильтяне в такую погоду на работу на машинах не ездят – опасно. Для них снег – это экзотика, они ведут себя как дети, играют в снежки и лепят снеговиков.

      Я еще ощущал себя сибиряком, имел большой опыт вождения машины по снегу и льду, и из-за снега я не мог оставить моих пациентов без помощи. Так я думал в то утро, стряхивая снег с окон машины. От дома до клиники «Тальбие» было около 12 километров, 20—25 минут езды с утренними пробками. Машина завелась легко, я прогрел двигатель и поехал… Это была роковая ошибка! То, что я увидел, было поразительным. Дороги превратились в ледяной каток – сплошной гололед. Наивные водители машин сильно давили на педаль газа, их авто скользили и двигались боком, ударялись о другие машины, создавая аварии и заторы. Повернуть назад я не мог; уклоняясь от других скользящих машин, я добрался до клиники за два с половиной часа! Когда я пришел в свое отделение, медсестры на меня смотрели как на пришельца и дружно апплодировали. На работу приехали два дежурных врача, остальные доктора остались дома и радовались снегу. Дорога домой была столь же долгой и сложной. Движение было практически парализовано два-три дня – расчищали только основные магистрали и дороги, которые ведут к больницам. Мое появление на работе в тот день стало в больнице притчей во языцех и поводом для разных шуток в последующие снежные годы. Больше в снег я не садился в машину, а брал, как и все, отпуск и наблюдал за разгулом стихии по телевидению и в интернете.

      Иерусалимец

      Если забуду тебя, Иерусалим, пусть забудет меня правая рука моя, язык мой прилипнет к нёбу, если не вспомню я, если не поставлю Иерусалим во главу веселья моего.

Теилим, 137

      В Иерусалиме у нас появились первый компьютер, первая работа, первая машина «Дайхатсу Апплауз», первая собственная квартира; здесь мы пережили Войну в Заливе и стали чувствовать себя израильтянами. Мы жили обычной жизнью города, учились и работали, страдали от пробок на дорогах, ходили в магазины и на рынок, проводили праздники с друзьями, встречали приезжающих родственников и гостей, с радостью возвращались из зарубежных поездок. Иерусалимцем я остался навсегда, хотя жил там всего восемь лет.

      Однажды, вернувшись после трехнедельного тура в Испанию, я взглянул глазами туриста на Иерусалим и понял, что плохо знаю этот уникальный по своей истории город. Здесь важнейшую роль играет особая святость Иерусалима, его связь с Богом и пророками. В течение последующего года мы с Галиной стали систематически совершать пешие экскурсии по шаббатам по городу, с гидом или с Сузи и Даном Девисами. В последнем случае мы выбирали какой-либо район города, строили маршрут длиной 8—12 километров, ехали к его началу на двух машинах (одну из них оставляли в конечной точке) и проходили машрут, погружаясь в удивительные истории и легенды. У каждого человека есть свой любимый город, а в нем свои любимые места. Вот