Иерусалим, Хайфа – и далее везде. Записки профессора психиатрии. Михаил Самуилович Рицнер

упразднена политическая полиция

      14 марта Премьер-министр Ицхак Шамир отстранил от должности Шимона Переса

      15 апреля СССР признал ответственность за Катынский расстрел

      Иврит

      Мог ли я когда-нибудь представить, что буду однажды говорить, писать и даже думать на иврите? Стоит вам, уважаемый читатель, только взглянуть на ивритские буквы, и сразу станет ясно, что только чрезвычайные обстоятельства могут усадить взрослого человека за изучение языка Библии. Это именно то, что произошло со мной, как и с миллионами других репатриантов.

      В течение долгого времени иврит называли святым, мертвым или исключительно книжным языком. Он ожил благодаря усилиям Элиэзера Бен-Йегуды (1858—1922). Его настоящее имя – Ицхак Перлман Элиэзер, место рождения – Белоруссия, Российская империя. В 1881 году Элиэзер эмигрировал в Палестину и решил превратить иврит в язык повседневного общения. Дома с женой они перешли на иврит. Со своим первенцем Бен-Ционом родители общались только на иврите. Когда не хватало слов что-то выразить, то Элиэзер их создавал. Бен-Йегуда был автором первого словаря иврита. В Иерусалиме именем Бен-Йегуды назван пешеходный бульвар, расположенный в центре города. Сегодня в Израиле иврит используется всеми жителями страны, говорящими на 39 языках.

      В Советском Союзе иврит был строго запрещен в 1926 году. Подумать только! Большевики лишили целый народ родного языка и культуры. После Шестидневной войны в 1967 году и разрыва советско-израильских отношений преподавателей иврита и их учеников приравняли к сионистам, то есть к «предателям советской родины». Советская паранойя по назначению «предателей родины» была основным инструментом социальной политики режима против населения. Купить легально учебник иврита было невозможно. Мне все-таки удалось в московском метро купить из-под полы самоучитель иврита Баруха Подольского для начинающих: «Практическая грамматика языка иврит». Книжка вызывала у меня любопытство, тревогу и беспокойство одновременно. Я ее бережно брал в руки, с опаской листал и откладывал в сторону. Это была «терра инкогнита» – неизвестная земля. Галина и сыновья пытались разобраться с первыми уроками самоучителя, я же был занят организацией и логистикой выезда из страны. «Вот выберемся отсюда, а там займусь и ивритом», – мотивировал я свое прохладное участие в самостоятельных домашних занятиях. Но в самом деле было в этом лишь желание отложить на потом неизбежное – выучить иврит до уровня рабочего языка. К приезду в Израиль мой словарный запас иврита состоял из нескольких слов: «Иерушалаим, тода раба, рехов, матара и мишпаха», что в переводе означало «Иерусалим, большое спасибо, улица, цель и семья» соответственно.

      Освоение иврита стало главным моим проектом в первые три года жизни в Израиле. И не потому, что он очень сложный или трудный. Скорее, наоборот. Для работы психиатром мне требовалось разбираться в деталях языка, сленге и контексте выражений людей с разным уровнем