Повесть о прекрасной Отикубо. Записки у изголовья. Записки из кельи (сборник). Камо-но Тёмэй

наверно, хочет покрасоваться в своих сапожках. Отоприте ему скорее, – велел он.

      Госпожа из северных покоев строго сказала сыну:

      – Я открою дверь, но только на минутку, изволь, не мешкая, достать свои сапожки.

      Но расшалившийся мальчик продолжал шуметь:

      – Откройте, а то дверь разобью! Наконец дверь отперли.

      – Куда они запропастились? – И Сабуро, присев на корточки и сделав вид, будто ищет сапожки, ловко передал сестре письмо и сверток.

      – Чудеса! Здесь их не оказалось, – объявил он, выходя из кладовой.

      – Я тебе покажу, как шалить и не слушаться! – Китаноката догнала мальчика и дала ему затрещину.

      Подойдя к щели, сквозь которую пробивался луч света, Отикубо прочла письмо. Акоги сообщала ей все новости, к письму был приложен сверток с вареным рисом, но еда не шла бедняжке на ум.

      Госпожа из северных покоев, подумав немного, все же решила посылать ей пищу один раз в день. Падчерица так искусно шила, что было невыгодно лишать ее жизни.

      Позвав к себе своего дядюшку тэнъяку-но сукэ, когда никто не мог их услышать, Китаноката сказала ему, что заперла Отикубо по такой-то и такой-то причине и что от него требуется то-то, мол, и то-то…

      Старик до смерти обрадовался внезапному счастью.

      Одурев от восторга, он распустил в улыбке рот до ушей.

      – Так, значит, вы проведете эту ночь в кладовой, где заперта Отикубо, – сказала ему госпожа Китаноката.

      Не успели они обо всем договориться, как кто-то вошел в комнату, и заговорщики расстались.

      Между тем Акоги получила от Митиёри вот такое письмо:

      «Что слышно у вас? Неужели кладовую до сих пор не отперли? Я не нахожу себе места от тревоги. Если будет случай освободить твою госпожу, извести меня немедленно. Постарайся также передать ей это письмо. Если удастся получить ответ, это меня хоть немного утешит. Сердце мое разрывается от горя при мысли о том, как страдает моя дорогая»

      Письмо к Отикубо было написано с необыкновенным чувством:

      «Когда я вспоминаю твои полные безнадежности слова, то не знаю, на что решиться.

      Пока не угасла жизнь,

      Надежда во мне не угаснет

      Мы свидимся вновь с тобой!

      Но ты говоришь: я умру!

      Увы! Жестокое слово!

      Любимая моя! Прошу тебя, не падай духом. Ах, как я хотел бы сейчас быть в заточении вместе с тобой и утешить тебя!»

      Меченосец писал Акоги:

      «Как подумаю о том, что с нами стряслось, так становится не по себе. Я все время лежу в постели. Наша юная госпожа, верно, винит меня во всем. На душе у меня тоска. Я даже думаю пойти в монахи».

      Акоги написала в ответ Митиёри:

      «Я почтительно прочла ваше письмо. Устроить вам встречу нет никакой возможности. Дверь остается закрытой, ее даже заперли еще крепче. Я попытаюсь доставить моей госпоже ваше письмо и получить ответ».

      Она послала письмо также и меченосцу, в котором сообщала о многих печальных и тревожных событиях.

      Во второй части будет самым подробным образом рассказано о том, что случилось дальше