Психология социального отчуждения. Борис Николаевич Алмазов

то общинное начало преобладает. Если семейное начало получает приоритет, имущество (в данном случае земля) захватывается бессрочно, то есть переходит по наследству, а государство переходит от сбора дани с общины к разверстке подати на конкретные семьи. Со своей стороны семья стремится захватить в прочное владение наделы и закрепить за собой право на имущество».

      Как в свое время заметил Ф. Энгельс в своей книге «Происхождение семьи, частной собственности и государства», поначалу семья представляла собой некую общину в миниатюре, но перераспределение материальной составляющей жизни высвободило значительные ресурсы личности. От безусловного отождествления с обществом человек перешел под покровительство гораздо более либеральных семейных традиции. В отличие от общины семья:

      ♦ гарантирует социальную приемлемость человеку, какой он есть;

      ♦ в основе морали лежит субъективно понимаемая ответственность перед суровыми предками и безжалостными потомками;

      ♦ конфликты в рамках допускаемой терпимости решаются вне правого поля;

      ♦ в материальном отношении члены семьи зависят друг от друга, а не от государства;

      ♦ в качестве наказания выступает лишение сострадания и поддержки.

      Соответственно, нравы, взгляды и установки семьи не поддаются государственному норматированию, а зачастую и вовсе противоречат ему. Власти не могут приказать семье, живущей на свои доходы, исповедовать нужный образ мыслей. Семью приходится вовлекать в политические и нравственные инициативы, находя аргументы, которые подтверждали бы совпадение личных и общественных интересов, методами убеждения. Должно быть, недаром католическая церковь веками совершенствовала искусство проповеди, тогда как православная только начинает осваивать навыки речевого общения с народом.

      При новом укладе жизни казну сменяет гражданский оборот, вместо трудовой повинности расцветает свободное предпринимательство, династии уступают место выбранным «лавочникам». Прогресс налицо. Но он противоречит природе власти. Цивилизация не знает примеров, когда люди, ею обладающие, отдали бы свои привилегии просто так и согласились «сесть в тюрьму за долг в 300 талеров вместо того, чтобы пользоваться неограниченным кредитом у негоциантов, не смеющих истребовать одолженное». И есть все основания полагать, что у европейских владык раннего средневековья нравы были ничуть не лучше. Остается гадать, что заставило их перейти от крепостного уклада к «священному праву частной собственности». И до появления версии А. Фоменко исторически и социально обоснованного объяснения не существовало. Историки констатировали, что Европа пошла иным путем, и только. Нужно было математикам своими методами обработать чистые факты, чтобы отсеять мифы и привести историю в соответствие с психологией. А современная жизнь подтвердила, что в чем-то аналогичный переход от авторитарного строя к демократическому бывает