Молли. Андрей Дудин

споткнулась.

      – Какая же я тебе миссис, миленький, – шепнула она в соломенное ухо.

      Казалось, на целую вечность они застыли в такой позе, не произнося ни слова. Страшила безмятежно улыбался, а Молли мельтешила сзади, пытаясь выдернуть из головы соломенный волосок. В доказательство на будущее, что это было наяву. Мама словно подслушала ее мысли.

      – С годами я сама начала верить, что это было лишь сном, – покаялась она.

      – Да притупятся мои мозги, если это был не лучший сон в моей жизни.

      – Ты никогда не спишь, – ласково разоблачила Элли, поглаживая соломенную голову.

      Когда они наконец отстранились, Страшила вдруг швырнул шляпу в воздух, подпрыгнул, насколько позволяли короткие ноги:

      – Ура!

      – Ура! – тут же подхватила Молли.

      – Я снова, снова, снова с Элли! – закончил счастливо.

      Услышав знакомую с детства кричалку, Элли не сдержалась, расплакалась. В этот момент из дома донесся отчаянный лай. Элли с дочерью давно отвыкли от этого звука, обе удивленно посмотрели на раскрытые окна. Лай звучал так громко и пронзительно, что дребезжали стекла в рамах. Пес как будто все силы собрал для последнего, самого важного в своей жизни крика.

      – А вот и наш старый добрый Тотошка, – радостно воскликнул Страшила.

      Все трое поспешно отправились в дом, жалея силы бедного старого питомца. Пес стоял посреди комнаты на дрожащих лапах и неотрывно смотрел на дверь. Даже когда в проеме показался Страшила, пес не умолк, смотрел на гостя и продолжал заливаться, оглушая всех присутствующих. Ослабевшие лапы, похоже, не позволяли ему приблизиться еще хоть на шаг.

      Страшила кинулся в комнату, подхватил на руки черный комок и пустился с ним в какой-то диковато-ритуальный пляс. Песик сухим языком принялся лизать гостю лицо. Зная, чем это кончится, Элли убежала за акварельными красками. Молли видела, как трясется от слабости и волнения голова Тотошки, силы на глазах покидали его. Пес обессилел и затих на груди старого друга еще раньше, чем Элли вернулась с красками.

      Чуть позже, когда все собрались в кухне, Молли хохотала как оглашенная, глядя на размазанную половину лица Страшилы. Он улыбался ей уцелевшим уголком рта. Элли водила кисточкой с любовью, с особым тщанием, как человек, принимающий каждую черточку близко к сердцу. Едва глаз был закончен, Страшила подмигнул смеющейся Молли.

      – Прекрати! – строго велела Элли. – Дай краске высохнуть. – Она еще раз промокнула глаз кисточкой и заметила: – Да у тебя вся шея мокрая. И грудь тоже! Где ты умудрился вымокнуть? Давай мы тебя просушим. – И взялась за верхнюю пуговицу кафтана.

      – Нет-нет, что ты, – встревожился Страшила, – мне теперь нельзя сушиться!

      Элли пробормотала в замешательстве:

      – Ну хорошо, как скажешь… Однако, я не понимаю, как? Как ты здесь оказался?

      – Очень просто.

      Стараясь не потревожить уснувшего на коленях Тотошку, Страшила вытянул ноги, с торжествующим видом продемонстрировал серебряные башмачки. На мгновенье забывшись,