Кровавый песок. Ростислав Александрович Марченко

вечеру в блиндаже появилось еще три неходячих красноармейца. Эвакуация таких раненых хромала – настил пешеходного моста через Неву то и дело срывало ладожским льдом. В отличие от первого бойца серьезных ранений они не имели, так что весьма пригодились как источники информации. Поболтать о том – о сем в темноте мужики были не против. Это хоть как–то их отвлекало от ран.

      Один из красноармейцев оказался из вновь прибывших. Прежде чем поймать свой осколок в верхнюю треть бедра, он пробыл на плацдарме, где–то сутки. Володин ликовал – парень скушал его слепленную на коленке мульку не поперхнувшись. У Дениса даже сложилось впечатление что можно было не говорить о списании его в пехоту напрямую, а не через запасный полк. Маршевую роту в Всеволожске собирали с всего запасного полка, люди друг–друга не знали, так что незнакомому лицу в блиндаже раненый красноармеец не удивился. Только спросил с какой роты и поинтересовался фамилиями бывших с ним на лодке людей. На второй вопрос Володин ответил, что с людьми он толком познакомиться не успел, так что ни одной фамилии не помнит. Бойца это удовлетворило.

      Со слов попавшего под минометную мину старшего сержанта – замкомвзвода из второго батальона, удачно уворачивавшегося на плацдарме от пуль и осколков с января, этот Невский пятачок был три километра в ширину и до восьмисот метров в глубину. В ноябре 1941, когда сержанта на Пятачке ранило первый раз, он был больше. Касательно достигнутых за эти полгода войны успехов взводный в выражениях не стеснялся: «8–ю ГРЭС не взяли, Пильню и Первый городок костями усыпали, сгоревшими танками заставили и снесли артиллерией. Вот и весь результат». В настоящий момент полоса обороны второго батальона полка была вытянута кишкой вдоль воды по Шлиссельбургскому шоссе. Дальнейшее продвижение по береговой черте на север блокировал гарнизон упомянутой 8–й ГРЭС, расширение плацдарма от уреза воды – оборонявшие район некоего «треугольника» и каких–то там рощ опорные пункты немцев.

      Те, последнюю пару месяцев вели себя смирно, пробавляясь редкими вылазками «групп автоматчиков» и перехватами разведгрупп. Об успехах последних сержант рассказать ничего не смог, а вот о неудачах многое. Сомнения Володина о своей пригодности к опасной, но почетной и даже возможно героической службе в разведывательном взводе 330–го стрелкового полка окрепли до гранитной твердости.

      Боец из третьего батальона, с осколочными ранениями в кисть, плечо у локтя и задницу, на плацдарме куковал с февраля. Иван оказался бывшим матросом с «Марата», который, как и старший сержант участвовал в осенних боях, но не на берегу, а на переправе – гребцом в некоем «Морском отряде».

      Встрече с «братишкой» моряк был рад как ребенок, Володинский заплыв парня весьма впечатлил. Несмотря, а может быть и благодаря этому, с ним оказалось общаться сложнее всего. Володин в буквальном смысле обмер, когда тот всего лишь на секунду–другую опередил своим «гальюном» его готовый сорваться с губ «сортир». То, что это можно было объяснить призывом в береговые части ВМФ из запаса не успокаивало. Подобные оговорки не вызывают вопросов только когда их мало и в знании морской терминологии собеседник