В поисках П. Д. Успенского. Гений в тени Гурджиева. Гэри Лахман

работой, но она немедленно вывела его в ряды важнейших мыслителей своего времени. Успенский взял у Хинтона идею, что для того, чтобы воспринимать высшее пространство, нужно изменить само сознание. Кубики Хинтона, несмотря на их популярность, были в лучшем случае отправной точкой. Они должны были помочь в том, что он называл «отрицанием себя», – избавлением от субъективной, относительной точки зрения наблюдателя, что позволяло воспринимать мир «как он есть». Также Успенский позаимствовал у Хинтона аналогию, которая помогает охватить воображением, каким будет восприятие четвертого измерения. Одномерному существу будет казаться, что двумерный квадрат обладает «невозможными» свойствами. Для квадрата проходящий через него трехмерный куб будет превосходить все известные законы реальности. Поэтому, предполагает аналогия, для таких трехмерных существ, как мы, воплощение четвертого измерения тоже выглядит невозможным. Или, пользуясь любимым термином Успенского, «чудесным».

      Успенский заключал, что четвертое измерение – это не какая-то математическая гипотеза и не сомнительная обитель духов. Оно уже существует в нашем собственном сознании. Однако поскольку мы заключены в мире трех измерений – надежном, предсказуемом и совершенно нечудесном мире материализма, науки, пространства и времени – мы не можем к нему прикоснуться. Если только, как предлагает Хинтон, мы не изменим свое сознание. Однако Успенскому не хватало терпения, чтобы запоминать кубики Хинтона. Были и другие средства изменения сознания, как уже показали его эксперименты со сновидениями. И в своей маленькой комнатке в Санкт-Петербурге он решил, что настало время новых экспериментов.

      Глава 3

      Мыслить другими категориями

      В Санкт-Петербурге Успенский поселился на углу Невского и Литейного проспектов, в модном районе в центре города. Жилище его было небольшим – одна комната, в которой находились стол, стул, кровать и сундук, доверху набитый его библиотекой. В ней был французский оккультист и масон Папюс; поэт-декадент Станислас де Гуайта, который писал стихи в стиле Бодлера; и Элифас Леви, «профессор трансцендентальной магии», ответственный за оккультное возрождение XIX века. Здесь же были книги Хинтона и многих других: «Космическое сознание» канадского психолога Ричарда Бека, том Вивекананды, «К демократии» Эдварда Карпентера, обязательный Ницше, несколько романов Достоевского и, разумеется, Лермонтов.

      Одной из очень полезных, по мнению Успенского, книг было «Многообразие религиозного опыта» философа и психолога Уильяма Джеймса. Опубликованное в 1902 году, это классическое психологическое исследование религии было одним из немногих академических трудов, в которых мистический опыт воспринимался всерьез. Джеймс утверждает, что необычные переживания, испытываемые мистиками и святыми на протяжении всей истории человечества, являются более плодотворным основанием для понимания природы религии, чем любые догмы. Джеймс приводит истории