Ильгет. Три имени судьбы. Александр Григоренко

оружие и свободу, до первой звезды охраняла меня, спящего, чтобы на другой день привести к берегу малой реки, где ждал своей удачи широкий человек.

* * *

      Ябто проснулся первым, сходил по нужде, после чего ногами растолкал спящих сыновей. Он приказал убрать лапник, забросать травой давно потухший костер и спрятаться в тальнике.

      Я оказался в петле, не успев удивиться предательству демона.

      В полдень передо мной оказалась река, я смотрел на воду и размышлял об этой встрече. Тело реки, будто стрела, показывало на север, туда, где вчера мерцала моя звезда. Эта река, думал я, мала для самой малой лодки, но достаточно велика, чтобы ей кормились люди, а значит, если идти вдоль берега, рано или поздно выйдешь к стойбищу – большому или малому, все равно какому.

      Потом я подошел туда, где недавно жгли костер, увидел остывшие угли, небрежно прикрытые пучками травы, – Явире-Блестящий слишком спешил выполнить приказ отца и сделал еще хуже… Мысль о том, что здесь были люди, которым зачем-то понадобилось заметать следы в столь глухих местах, будто ударом пробудила меня от недавнего покоя.

      Я положил у ног пальму, огляделся – и увидел Ябтонгу.

      Гусиная Нога поднялся из зарослей тальника и не спеша шел навстречу, его оружие было готово к стрельбе. Ябтонга улыбался, будто объелся жира. Обернувшись, я увидел Явире – тот стоял на месте, так же приготовив лук.

      Я смотрел на них и чувствовал только свистящую пустоту в голове. Но и это продолжалось недолго. Удушье повалило меня на землю и погасило свет в глазах. Широкий человек пустил в дело ременный аркан.

* * *

      У той реки Ябто сделал временное стойбище.

      Сыновья, соорудив балаган из тонких еловых стволов и нескольких кусков ровдуги, которую всегда брали в недалекий путь, собирали дрова и носили их к костру.

      Неподалеку от очага было дерево – сосна невеликой толщины. Полумертвого от удушья, широкий человек, будто малую вещь из мешка, вытряхнул меня из одежды и голым привязал к стволу. Глаза прояснились, когда Ябто затягивал узел на моей груди. Ремни почти не оставляли места для дыхания.

      Ждал я крика, ругани и боли. Но ничего не было.

      Когда Ябтонга и Явире ушли в лес добывать птиц, Ябто произнес первое слово. Он сидел у костра, смотрел на вялое, затихающее пламя и не давал огню новой пищи, хотя сухие сучья лежали рядом.

      – Осень будто забылась, – сказал он, глядя куда-то в сторону, – солнце, как летом. Самая охота… Сохатый жирный, олень жирный… Еле ползают от жира, так щедра тайга. Да?

      Ябто встал, подошел ко мне на расстояние шага и долго глядел в лицо.

      – Где железо?

      Ответа он не услышал.

      – Спрятал? Зря ты молчишь…

      Широкий человек отошел и сел у костра. Огонь совсем погас, дым от углей поднимался светлыми клубами и таял.

      – А ты не такой уж заморыш, каким казался. Никто меня не мог провести, даже Железный Рог, а ты провел. Видно, сильный дух тебе помогал. Знаешь имя этого духа? Хэ… Откуда тебе знать, ты ведь не