Полное собрание рассказов. Владимир Набоков

столу, сел, открыл бювар, ответил:

      – Не знаю.

      Изабель втянула на постель босые ноги.

      – Можно остаться у вас… пока? Я так боюсь…

      Керн молча кивнул. Сдерживая дрожь в руке, принялся писать. Изабель заговорила снова – трепетно и глухо, но почему-то Керну показалось, что испуг ее – какой-то женский, житейский.

      – Я встретила его вчера, когда в темноте летела на лыжах. Ночью он был у меня.

      Керн, стараясь не слушать, писал размашистым почерком:

      «Мой милый друг. Вот мое последнее письмо. Я никогда не мог забыть, как ты мне помог, когда на меня обрушилось несчастье. Он, вероятно, живет на вершине, где ловит горных орлов и питается их мясом…»

      Спохватился, резко вычеркнул, взял другой лист. Изабель всхлипывала, спрятав лицо в подушку:

      – Как же мне быть теперь?.. Он станет мстить мне… О, Господи…

      «Мой милый друг, – быстро писал Керн, – она искала незабываемых прикосновений, и вот теперь у нее родится крылатый зверек…» А… Чорт!

      Скомкал лист.

      – Постарайтесь уснуть, – обратился он через плечо к Изабель. – А завтра уезжайте. В монастырь.

      Плечи у нее часто ходили. Затем она утихла.

      Керн писал. Перед ним улыбались глаза единственного человека на свете, с которым он мог свободно говорить и молчать. Он ему писал, что жизнь кончена, что он недавно стал чувствовать, как вместо будущего надвигается на него черная стена, – и что вот теперь случилось нечто такое, после чего человек не может и не должен жить. «Завтра в полдень я умру, – писал Керн, – завтра – потому что хочу умереть в полной власти своих сил, при трезвом дневном свете. А сейчас я слишком потрясен».

      Докончив, он присел в кресло у окна. Изабель спала, чуть слышно дыша. Тягучая усталость обхватила ему плечи. Сон спустился мягким туманом.

III

      Он проснулся от стука в дверь. Морозная лазурь лилась в окно.

      – Войдите, – сказал он, потянувшись.

      Лакей беззвучно поставил поднос с чашкой чая на стол, поклонился и вышел.

      Керн про себя рассмеялся: «А я-то в помятом смокинге».

      И мгновенно вспомнил, что было ночью. Вздрогнув, взглянул на постель. Изабель не было. Верно, ушла под утро к себе. А теперь, конечно, уехала… Бурые, рыхлые крылья на миг померещились ему. Он быстро встал – открыл дверь в коридор.

      – Послушайте, – крикнул он удалявшейся спине лакея, – возьмите письмо.

      Подошел к столу, пошарил. Лакей ждал в дверях. Керн похлопал себя по всем карманам, посмотрел под кресло.

      – Можете идти. Я потом передам швейцару.

      Пробор наклонился, мягко прикрылась дверь.

      Керну стало досадно, что письмо потеряно. Именно это письмо. В нем он выразил так хорошо, так плавно и просто все, что нужно было. А теперь слова он вспомнить не мог. Всплывали нелепые фразы. Нет, письмо было чудесное.

      Он принялся писать заново – и выходило холодно, витиевато. Запечатал. Четко надписал адрес.

      Ему стало странно легко на душе. В полдень он