Полное собрание рассказов. Владимир Набоков

усмешкой обратился Монфиори к Керну. – Некоторые люди и в жизни применяют такой прием.

      Керн заглушил зябкий зевок.

      – Это, знаете, кончается рвотой.

      Монфиори вздохнул. Отпил. Причмокнул. Выдвижным карандашиком отметил крестиком первый номер в списке. От крыльев носа шли у него две глубокие борозды к уголкам тонкого рта.

      После третьей рюмки Керн молча закурил. После шестой – это была какая-то приторная смесь шоколада и шампанского – ему захотелось говорить.

      Он выпустил рупор дыма; щурясь, отряхнул пепел желтым ногтем.

      – Скажите, Монфиори, что вы думаете об этой – как ее – Изабель?..

      – Вы ничего от нее не добьетесь, – ответил Монфиори. – Она из породы скользящих. Ищет только прикосновений.

      – Но она ночью играет на гитаре, с собакой возится. Это скверно, не правда ли? – сказал Керн, выпучив глаза на свою рюмку.

      Монфиори опять вздохнул:

      – Да бросьте вы ее. Право…

      – Это вы, по-моему, из зависти, – начал было Керн.

      Тот тихо перебил его:

      – Она женщина. А у меня, видите ли, другие вкусы.

      Скромно кашлянул. Поставил крестик.

      Рубиновые напитки сменились золотыми. Керн чувствовал, что кровь у него становится сладкая. В голове туманилось. Белые гетры покинули бар. Умолкли дробь и напевы далекой музыки.

      – Вы говорите, что нужно выбирать… – густо и вяло говорил он. – А я, понимаете, дошел до такой точки… Вот слушайте: у меня была жена. Она полюбила другого. Тот оказался вором. Крал автомобили, ожерелья, меха… И она отравилась. Стрихнином.

      – А в Бога вы верите? – спросил Монфиори с видом человека, который попадает на своего конька. – Ведь Бог-то есть.

      Керн фальшиво засмеялся:

      – Библейский Бог. Газообразное позвоночное… Не верю.

      – Это из Хукслея, – вкрадчиво заметил Монфиори. – А был библейский Бог… Дело в том, что Он не один; много их, библейских богов… Сонмище… Из них мой любимый… «От чихания Его показывается свет; глаза у Него как ресницы зари». Вы понимаете, понимаете, что это значит? А? И дальше: «…мясистые части тела Его сплочены между собой твердо, не дрогнут». Что? Что? Понимаете?

      – Стойте, – крикнул Керн.

      – Нет, вникайте, вникайте. «Он море претворяет в кипящую мазь, оставляет за собою светящуюся стезю: бездна кажется сединою!»

      – Стойте же, наконец, – перебил Керн. – Я хочу вам сказать, что я решил покончить с собой…

      Монфиори мутно и внимательно взглянул на него, ладошкой прикрыв рюмку. Помолчал.

      – Я так и думал, – неожиданно мягко заговорил он. – Сегодня, когда вы смотрели на танцующих, и раньше, когда встали из-за стола… Было что-то в вашем лице… Морщинка между бровей… Особая… Я сразу понял…

      Он затих, поглаживая край столика.

      – Слушайте, что я вам скажу, – продолжал он, опустив тяжелые лиловые веки в бородавках ресниц. – Я повсюду ищу таких, как вы, – в дорогих гостиницах, в поездах, на морских курортах, – ночью, на набережных больших