Крокодилова свадьба. Денис Лукьянов

сейчас даже не хочется говорить спасибо. Вот никому, – ответ грубый, зато честный.

      – Эээ… ладно, я просто хотел спросить. Не подскажете…

      – Даже не думайте спрашивать, сколько времени, – Шляпс приготовился ткнуть в головной убор.

      – Нет, ну вы что, я же не полный идиот, – пиротехник опешил. – Вы, случайно, не видели здесь люминографа? Просто мне сказали встретить его – но никто не сказал, как он выглядит.

      – Если вас успокоит, это я. И, заметьте, я не опоздал!

      Глаза Глиццерина Пшикса загорелись, и он ловко отвел мужчину в сторону, спася из потока торопящейся на спектакль толпы, напоминающей форель во время миграции.

      – Надо было догадаться по сумке через плечо. Там что, этот ваш… – пиротехник затаил дыхание, – светопарат?

      Излишнее любопытство, как считал Шляпс, ни к чему хорошему не приводит. Как там оно – любопытной Варваре нос оторвали? Ну, и еще пара неприличных вариаций на эту же тему. Но люминограф все-таки ответил, максимально сухо:

      – Да.

      – Ой, а попробовать дадите? – загорелся Пшикс, в которого словно бы вставили пару-другую батареек и для уверенности шарахнули молнией. – По-моему, очень интересная и классная вещица.

      – Даже не думайте, господин…

      – А, простите. Совсем забыл. Глиццерин Пшикс, пиротехник и специалист по спецэффектам. Пока что, не главный.

      – Спасибо за уточнение, Глиццер… Господин Пшикс.

      – Можно просто Глиц, – кивнул пиротехник и махнул люминографу рукой. Шляпс знак понял.

      Людей поубавилось. Теперь пройти в зрительный зал стало в разы проще.

      – До спектакля осталось три минуты, а я даже не успел проверить механизмы под сценой, поэтому объясню все быстро и как смогу. Можете ходить где угодно и как угодно, но ни в коем случае не залезайте на сцену и не загораживайте первые ряды! Что вас конкретно снимать просили – не знаю. На этом все.

      Люминограф даже как-то оторопел. Пиротехник закончил свою речь как раз аккурат, когда двое вошли в зал. Шляпса одновременно накрыла волна легкой эйфории, которую всегда производит огромный занавес (тут он был белым и, сверх того, обшитым блестками) и длинна речи своего условного гида.

      – И это все?

      – Ну, я больше ничего не могу сказать. Об остальном надо говорить с режиссером – но он не выйдет из-за сцены до конца спектакля. Мое дело – спецэффекты. Кстати, надеюсь, вам они понравятся! Такое новшество, почти как ваш светопарат – только тут дым и зеркала. Сделайте одолжение – снимите пару спецэффектов, а?

      – Я подумаю, – нахмурился Шляпс.

      – Надеюсь, вам понравится! – Глиццерин принялся спускаться к сцене. – Точно не дадите? Ну хотя бы одну люминку сделать, я ничего не сломаю, честное слово….

      – Нет, – тяжело вздохнул люминограф, который был скептически настроен ко всему. Даже когда Шляпс был в хорошем настроении, он сиял негативом.

      Что уж говорить о том дне, когда пришлось сделать две пробежки, выслушать кучу вопросов с уточнением времени и выдержать