Кентуки. Саманта Швеблин

из-за чего они сражались при разводе. Иногда, вспоминая об этом, он радовался, что теперь теплица перешла к нему. Никогда прежде он не замечал, какая приятная земля на этих грядках. Ему нравилось вдыхать ее запах, чувствовать ее влажность, нравилось сознавать, что этот маленький мир не только зависит от его решений, но и принимает их с молчаливой и безусловной покорностью. Такая работа помогала расслабиться и давала возможность хоть немного подышать свежим воздухом. Он купил все, что было нужно для теплицы: разбрызгиватели, инсектициды, датчики влажности, лопаты, а также грабли, среднего размера и совсем маленькие.

      Энцо услышал, как тихо скрипнула и опять закрылась дверь, затянутая москитной сеткой. На нее достаточно было лишь чуть поднажать изнутри – и крот мог свободно выйти из дома, такая независимость вроде бы нравилась ему. Потом он быстро отскакивал, чтобы дверь, возвращаясь в прежнее положение, не ударила его. Правда, иногда не успевал, и дверь его задевала и сбрасывала вниз. Он недовольно пищал, а Энцо спешил кроту на помощь.

      На сей раз он упал удачно, то есть встал на колесики, и Энцо ждал, когда же тот дойдет до теплицы.

      – Ну и что вы опять вытворяете? – спросил “хозяин”. – Ведь в один прекрасный день вы не сумеете подняться самостоятельно, а меня поблизости не окажется. И тогда?..

      Теперь кентуки стоял уже совсем рядом, вплотную к его ботинкам, но быстро отодвинулся немного назад.

      – Что?

      Кентуки посмотрел на него. В правый глаз ему попала земля. Энцо чуть наклонился и сдул ее.

      – Как вам нравится мой базилик? – спросил он.

      Кентуки развернулся и куда-то заспешил. Энцо продолжал понемногу добавлять в землю компост, прислушиваясь к шуму маленького мотора, который заработал бойчее. Крот выбрался из теплицы, его колеса иногда с легким стуком задевали за края плит, покрывавших двор. Ладно, подумал Энцо, значит, несколько минут у меня еще есть. И отправился за садовыми ножницами, а когда вернулся, кентуки снова был в теплице и ждал его.

      – Может, надо полить еще?

      Кентуки не шевельнулся и не издал ни звука. Вести себя именно так научил его Энцо, и это было своего рода договором между ними, помогавшим общаться: полная неподвижность кентуки означала “нет”, слабое урчание – “да”. Резкое движение было изобретением самого кентуки, но смысла его Энцо так до сих пор и не разгадал. Знак казался ему неопределенным и вроде бы мог восприниматься по-разному в зависимости от ситуации. Иногда в нем угадывалось что-то вроде: “Следуй за мной, пожалуйста”, иногда: “Не знаю”.

      – А красный перец? Только в четверг первые ростки проклюнулись, и вроде уже подрос?

      Кентуки снова куда-то отправился. Наверное, это был какой-нибудь старик. Или человек, которому нравится вести себя по-стариковски. Энцо знал это, потому что задавал ему вопросы – у них получалась своего рода игра, приводившая крота в восторг. Но игру следовало устраивать регулярно, чтобы