Эвакуатор. Дмитрий Быков

я в «Офисе» почти не появляюсь. Только тебя забираю.

      – Почему не будет тыбыдым? – захныкала Катька. – Ты не смеешь у меня отбирать единственную радость… дурык…

      Она слегка поколотила его маленькими твердыми кулачками.

      – Ты что, только в процессе тыбыдым теперь можешь нормально разговаривать? – спросил он.

      – Не знаю. Пойдем к тебе, а? На нас уже смотрят. Ну пойдем, пожалуйста, я так люблю, когда у тебя… Не хочешь тыбыдым – не надо тыбыдым, просто посидым…

      В этот раз все было удивительно грустно. Катька гладила его затылок, тощую спину с выступающими лопатками, костлявые плечи, почти безволосую грудь, целовала в глаза и брови и вообще чувствовала себя так, будто прощалась навеки. Все было очень нежно, медленно и бессловесно.

      – Правда, будто навек, – сказала она наконец. – Ужасная вещь расставаться навек, никому не пожелаю. Ведь ты не улетишь без меня?

      – Нет, – сказал он глухо, – я не улечу без тебя.

      – Нет, лучше лети. Я эгоистка. Я не имею права тебя задерживать, ты здесь погибнешь. Наши пертурбации не для вашей конституции. Скажи, а никак нельзя там пересидеть страшное – и вернуться?

      – Никто еще не возвращался, – сказал он.

      – Это я знаю. А почему?

      – Не знаю. Я вот курсирую туда-сюда, и мне тоже трудно, но я еще кое-как могу. Потому что я там вырос, и мне слетать в ваш ужасный мир – не такое уж испытание. А ваш человек вырос здесь, и когда он попадает туда, для него мысль о возвращении уже совершенно невыносима. Ну как… с чем бы сравнить? Надзиратель, допустим, может жить дома и каждый день ходить в тюрьму и обратно. А заключенный, если освободится, никогда уже не вернется в тюрьму, по крайней мере добровольно.

      – Но если он там у вас чего-нибудь начудит, его же вернут насильственно?

      – Было несколько раз. Они потом называли себя духовидцы. Рассказывали ужасные глупости про какие-то дома в тысячу локтей, про золотые комнаты… Жуткие шарлатаны, эвакуированные по ошибке. У нас каждый такой случай в учебниках разбирается. А тут на этих духовидцев чуть не молились, каждому слову внимали… Как можно верить людям, которых сослали обратно на Землю?

      За окном бухнуло.

      – Выхлоп, – успокаивающе сказал он.

      – Нет, – медленно проговорила Катька, – не выхлоп.

      – Если я говорю, значит, знаю! – крикнул он неожиданно. – Почему ты не хочешь понять! Черт с тобой, я пойду против всех инструкций. Завтра посмотри телевизор, тогда, может, и до тебя дойдет.

      – Телевизор? – Катька села на кровати. – Ты же знаешь, они почти ничего не говорят…

      – На этот раз скажут. И пусть потом со мной делают, что хотят, – я вообще не могу в таких условиях работать, если никто не верит ничему… Растлили всех к чертовой бабушке, ни одно слово ничего не весит! Пока носом не ткнешь…

      Катька похолодела. До нее наконец дошло.

      – Игорь! – сказала она и закашлялась: в горле сразу пересохло. – Если ты что-то знаешь и ничего не делаешь…

      – Да делаю я, делаю!

      – Что