Зеркало Ноя. Лев Альтмарк

посмотрите, – Григорий открыл планшет и показал фотографии Сашки.

      Некоторое время Северцев разглядывал фотографии, потом вдруг махнул рукой и крикнул капитана, который, оказывается, никуда не ушёл, а тихонько подслушивал их за дверью:

      – Принеси коньяка и чего-нибудь закусить… Быстро! И никого сюда не пускай.

      И пяти минут не прошло, как перед ними на столе возникли бутылка дешёвого молдавского коньяка, блюдце с нарезанным и присыпанным сахаром лимоном, полбуханки чёрного хлеба и литровая банка с маринованными помидорами.

      – Не обессудь, брат, чем богаты, тем и рады, – развёл руками Северцев, – давай, не чокаясь…

      Следом за первой они сразу выпили по второй.

      – Знаешь, мне эти поганые горы почти каждую ночь снятся! – Северцев помотал головой и снова потянулся к бутылке. – Сколько воды утекло с того сентября восемьдесят первого года, а я всё ещё из боя выйти не могу. До сих пор меня эхо из этих афганских гор по ночам будит…

      Они пили и почти не разговаривали, но когда бутылка подошла к концу, Северцев снова позвал капитана и потребовал ещё коньяка. Григорий принялся слабо протестовать, а тот вдруг разозлился и почти закричал:

      – Ты, корреспондент Подольский, потерял своего фронтового друга только сейчас, спустя столько лет, а тогда, в тех афганских горах, плакал ли ты по-настоящему по кому-нибудь из погибших?! Я каждый день до сегодняшнего дня их хороню! Каждый божий день! Ты знаешь, сколько у меня тогда друзей было?! А сколько осталось сейчас… Так что молчи, сиди и пей. За эхо… чтоб оно навсегда заткнулось!

      После второй бутылки Григорий встал и вздохнул:

      – Больше не могу. Извини, брат, но мне и в самом деле нужно идти…

      – Хочешь, – поднял на него пьяные глаза Северцев, – я вызову этих двух козлов, которые тебя обидели, и ты… и ты им морды набьёшь прямо в моём присутствии. А они будут стоять по стойке смирно, и пускай хоть один пошевелится – завтра же из полиции вылетит! Даже не пикнет!

      – Не надо.

      – Нет, надо! – отмахнулся от него Северцев и принялся кому-то названивать по мобильнику.

      Григорий закинул сумку за плечо и, проверив, на месте ли планшет, вышел из кабинета. Деньги в конверте ему тоже вернули, правда, всего восемьсот долларов. Куда делись остальные, спрашивать он не стал. У дверей ему встретился капитан, который виновато развёл руками и хотел что-то сказать, но Григорий отодвинул его плечом и вышел на крыльцо.

      Снегопад только усилился, и серое небо, несмотря на полдень, было темней прикрытых пушистым молодым снежком улиц. Облегчённо вздохнув, Григорий пошёл к метро, чтобы ехать на Киевский вокзал. Наверняка будет какой-нибудь проходящий поезд, на котором он уедет в Брянск, не дожидаясь вечера. Гулять по Москве ему больше не хотелось.

      А снег всё шёл и шёл, и от него повсюду становилось тише и спокойней. Где-то вдали слабо сигналили автомобили, откуда-то доносились невнятная людская речь и музыка, но никакого эха от всех этих звуков почему-то не было. Наверное, из-за снега. А может, потому что в Москве просто нет гор…

      Наша