Зеркало Ноя. Лев Альтмарк

если что…

      – Да, ничего, – папа вытер руки и полез в салон. Следом за ним отправился и я.

      Всю дорогу до Ялты я смотрел то на папу, то на нашего шофёра. Папа сидел, нахмурившись, а дядя Саша, как всегда, лихо вертел баранку и даже что-то насвистывал…

      Потом наступил День Победы – 9 мая. Мы собрались поехать в Ялту, чтобы походить по праздничному городу, посидеть в каком-нибудь кафе и отметить праздник.

      Наш ПАЗик пришёл вовремя, но сегодня мы не узнали дядю Сашу. Вместо клетчатой рубашки он был в парадном офицерском кителе с золотыми капитанскими погонами, и на груди позвякивали в два ряда боевые ордена и медали. А над ними сияла геройская Золотая звезда.

      – С праздником, капитан! С нашим… – пожал ему руку папа и запнулся. – С Днём Победы!

      – С нашим Днём Победы, – поправил его дядя Саша. – Это праздник для всех нас, фронтовиков.

      Пассажиры его тоже поздравляли и удивлялись, что он, оказывается, такой заслуженный боевой офицер, ведь все его хорошо знали, но никто и не подумал бы, что у него такое славное прошлое.

      Когда мы уже выходили из автобуса, он придержал за рукав папу и сказал:

      – Давай сегодня вечером отметим День Победы. Как на это смотришь? Я приеду в Ливадию, там и встретимся около винного ларька, поговорим по душам, помянем наших павших…

      – Конечно, – ответил папа, – обязательно приду. Спасибо, капитан…

      – В четыре часа, идёт?

      – Идёт.

      Готовиться к встрече с дядей Сашей папа начал задолго до четырёх. Из Ялты мы вернулись часа в три, и мама сказала, что устала, поэтому отправилась подремать. Я же стал собираться с папой.

      – Куда ты, сынок? – спросил он. – Там будут одни взрослые, тебе это не интересно.

      – А старик, который продаёт «наполеон»? Ты же мне купишь?

      Папа ничего не ответил, лишь погладил меня по волосам и велел поменять рубашку.

      – Всё-таки праздник, сынок, – сказал он, – самый главный наш праздник…

      У винного ларька было многолюдно. Почти все стойки на высоких металлических ножках с толстыми каменными столешницами были заняты компаниями. Лишь крайний, тот, за которым стоял подвыпивший дядя Саша, был пуст. Видимо, он никого к себе не пускал, а ждал папу. Китель его уже был расстёгнут, из-под него выглядывала белая майка и смуглая шея.

      – Эй, – позвал он папу, – идите сюда. Я вас давно жду.

      Я оглянулся по сторонам и развёл руками: старика с подносом, на котором всегда дожидался меня тающий во рту «наполеон», сегодня не было.

      – Схожу и поищу его, – сообщил я папе и, зажав в кулаке заготовленную купюру, отправился на поиски.

      Когда я вернулся, папа с дядей Сашей, наверное, уже выпили, и дядя Саша что-то рассказывал, размахивая руками и задевая стаканы и нарезанные огурцы с помидорами, аккуратно выложенные на тарелке.

      – Понимаешь, братишка, я всю войну на бомбардировщике пролетал, в воздушных боях столько раз участвовал, Берлин бомбил, – рассказывал он. – Летал с самого училища, которое закончил