6 | Поэтический дневник. Александр Левинтов

жить осталось малость,

      так уж, мокрый, улыбнись

      я ещё дойду до радуг,

      солнце брызнет надо мной,

      травы скошенные лягут,

      пар взовьётся над землёй

      мы успеем надышаться

      этой жизнью грозовой,

      мы ещё вернёмся, братцы,

      в ваш шальной и пьяный строй

      Иркутский пейзаж

      Господи, какое захолустье!

      как тут не устанут куковать?!

      пахнет местный импорт древней Русью,

      поминает каждый чью-то мать

      то сугробы, то акаций перхоть,

      полуразложившийся асфальт,

      всё чуланы, ямы и застрехи,

      по-архейски выцветший асфальт

      замер у конца работы зной,

      в магазине – ветхий сухостой,

      и идут отбросы в перегной,

      в наш родной советский мезозой

      одуреть… и не дышать, не думать,

      просто – размножаться саранчой,

      на соседней стройке дробный стукот,

      да машина пробежит порой

      Иркутский центральный рынок

      а, в общем-то, что изменилось? —

      булыжника нет, мостовые

      в буграх и порезах асфальта,

      телеги и брички исчезли,

      на смену пришли иномарки,

      в рекламе отсутствуют яти,

      а в позных господствует пластик,

      но водка и квас – неизменны,

      раскосые лица торговок,

      шалят по карманам ребята,

      с горячей жратвой заведенья

      и закути тихих, степенных

      оптовых громил разговоры,

      ташкентские яркие ткани,

      с брезгливой походкой мамзели,

      пыль, плесень глухих закоулков,

      тоска растеряевых улиц,

      я здесь ошиваюсь лет двести:

      нескушно, ненужно, знакомо…

      июньская бессоница

      три часа – утра или ночи?

      три белёсых часа безнадёги,

      серп луны окончательно сточен,

      и обильной росою продрогли

      неживые, в тумане, кусты,

      я не сплю – или кажется лишь?,

      я с собой – напрямик и на ты;

      в эту вяло-тяжёлую тишь

      в полусне, в полуяви, во сне:

      не понять, где сейчас нахожусь,

      это всё – не со мной иль во мне?

      в бытии будто горлом к ножу…

      и плывут привиденья годов,

      скоро, может, займётся заря,

      не дожить до неё я готов,

      потому что всё было зазря

      На Кругобайкалке

      и вот опять на станции Ансельма:

      всё та же тишина, безлюдье и покой,

      журчит ручей долиной моховой

      и проступают истины Ансельма

      Байкал стоит, мистически покорный,

      пусть хлам людей, разбой и суета —

      не дожить до неё я готов,

      потому что всё было зазря

      беззвучна им глубинная вода

      и цвет черёмухи, весною напоённый

      мне угадать восточный берег сложно:

      за дымкою чудес присниться может всё,

      век