Имперские войны: Имперские танцы. Имперские войны. Имперский гамбит. Сергей Мусаниф

чувство – подвести кого-нибудь под монастырь. Ну, все выгорело? Кого он выбрал своим секундантом? На чем будете драться? И, главное, когда ты его укокошишь?

      – Никогда. Он дал мне понять, что не будет драться со мной ни под каким соусом, – сказал Юлий.

      – Может быть, ты плохо старался?

      – Я хорошо старался, – сказал Юлий. – Я намекнул ему, что считаю его трусом, подлецом, плебеем и дураком.

      – Оторвался от души? – уточнил Клозе.

      – И я все время окуривал его самой вонючей сигарой, какую только смог здесь отыскать. Но он все равно не клюнул.

      – Это значит, что он на самом деле трус, подлец и плебей, – сказал Клозе. – Но не дурак.

      – Похоже на то. – Юлий устало бухнулся на диван, снял рубашку и набулькал себе минералки.

      – Но сама идея с переводом после дуэли мне нравится, – сказал Клозе. – С твоей стороны это был просто проблеск гениальности. Осталось только найти другого кандидата на роль соперника. Предлагаю себя. Мне местный климат тоже не нравится.

      – Не выйдет, – сказал Юлий. – Я не могу драться с рядовыми или капелланом, и единственный офицер на базе, который при этом не является пилотом, это Дэвис, а он отказался.

      – А почему это ты не можешь драться с пилотами?

      – Отец этого никогда не одобрит, – сказал Юлий. – Он не любит контрразведку, так кто ж ее любит, но идею дуэли с пилотом, да еще во время военных действий, когда на базе каждый человек на счету, отец не поймет.

      – Тебе сколько лет?

      – Двадцать пять.

      – И тебя до сих пор волнует мнение твоего отца?

      – Да. И будет волновать впредь до тех пор, пока в руках этого старикана судьба моего наследства.

      – Это тяжело, – сказал Клозе.

      – Конечно. Я – младший, и не очень рассчитываю на основной титул, но не отказался бы от кучки-другой деньжат.

      – Значит, вариант с дуэлью отпадает?

      – До тех пор, пока нам не пришлют другого контрразведчика. Но, поскольку они сидят в тылу, у них очень низкая ротация кадров, и на это рассчитывать не приходится.

      – Может, тебе все-таки подраться с капелланом? Он ведь не католик и все такое.

      – Мой отец тоже не католик, но он не одобряет, когда церковь ввязывают в светские дела. Кроме того, капеллан может и не иметь права драться. Я не силен в религии, но ребята вроде бы против насилия.

      – Да ну? – удивился Клозе. – А Крестовые походы, рыцари-храмовники, всякие там джихады, газаваты, костры инквизиции? Это не насилие? А что тогда? Посиделки с печеньем?

      – Хорошо, скажем по-другому. Церковь не склонна к насилию, когда не видит в этом выгоды для себя, – сказал Юлий. – К тому же капеллан у нас иудей, и меня могут обвинить в шовинизме и антисемитизме, что тоже не понравится моему отцу.

      – А твоему отцу понравится, если тебя убьют?

      – Думаю, да. Смерть на поле брани всегда считалась достойным и традиционным поступком для нашего рода.

      – Я удивлен, что ваш род до сих пор не вымер, – сказал Клозе.

      – Он на грани, – сказал Юлий. –