Проект ЮНЕСКО. Игорь Ворона

нужные слова, он прибег к заезженному трафарету:

      – Ой, фуу, ну и жара… Сейчас, Элла. Дай отдышаться. Слишком много эмоций. Сейчас, дай мне пять минут.

      Он взял её руку, мягко погладил, потом сжал чуть крепче и, посмотрел в её глаза.

      …«Почему я не в силах остановить себя?»

      Слезы потекли как-то сами, беспрерывным потоком, рыдания сотрясали его плечи. В них было всё. Весь последний год его жизни, и посещения хосписа, и сны, которые он видел на протяжении тридцати лет, просыпаясь после них с улыбкой. И похороны, и боль утраты той, которая ни в чем уж точно не виновата и которая была в неведении об этих снах. И боль об осиротевших сыновьях, и усталость ожидания весь день сегодня, и желание быть на уровне, не ударить лицом в грязь.

      Осознание собственной беспомощности забирало и без того зыбкую почву под его ногами. Всё смешалось общей бесконтрольной лавиной в этих слезах:

      – Ой, фу, фу ты. – Он пытался остановить себя и не мог.

      – Oh, Fuck! Мне же вести машину надо. Подожди, я не знаю, что со мной, – пытаясь остановиться, он плакал от этого ещё больше.

      Внезапно ей передалось его состояние, и она расплакалась тоже. Как плачут на похоронах или как плачут на трибуне, когда твоё чадо вдруг выиграло Уимблдон:

      – Гарик, ну не надо. Остановись. Я же здесь, я приехала…

      Она гладила его по голове, оставляя на его рубашке жирные пятна туши, которую так тщательно накладывала в самолёте:

      – Ну давай успокоимся. Ну прости меня.

      – Да за что!? Мне же не за что прощать тебя…

* * *

      – Ну ты в порядке?

      – Да. Мсс… – сказал он, втягивая в себя остатки влаги в носу.

      – Мсс… Сейчас поедем.

      – Я испортила твою рубашку и…весь макияж, над которым так трудилась.

      – Ничего, – сказал он выдыхая,

      – Рубашку сменим. А макияж… У тебя есть час как минимум, а, может, и больше. Пробки на дорогах. Занимайся. Вот… отогни это зеркало, я не буду смотреть, – он включил музыку.

      Она была благодарна ему за то, что он дал ей возможность побыть одной:

      – Хмм… займусь.

* * *

      Он не выполнил обещания. Это было выше его сил. При каждом удобном случае, делая вид, что полностью поглощён перегруженной дорогой, он посматривал на преображение картинки в зеркале. Его разум втянул его в причудливую игру.

      Убирая волосы из зоны предстоящей раскраски и загибая их за немного больше, чем у других, оттопыренные уши, она подняла руки вверх. Лёгкая кофточка покрывала их до кистей. Он понимал, что выбор блузки с длинным рукавом, вопреки жаре, был сознателен. Этим она пыталась скрыть проблемные места, столь характерные для женщин её возраста.

      Его фантазия магическим образом отсекала тридцать лет проделок времени, отказываясь замечать возрастные перемены. Воображение мысленно доставало из памяти её тогдашние руки и вставляло их внутрь рукавов. Приобретённый второй подбородок, делающий её столь похожей на мать, которая была тогда лет на пять моложе его необыкновенной пассажирки, был прибран скальпелем. Едва заметные