Женщина во тьме. Ванесса Сэвидж

росла старая яблоня, на которую он любил забираться. Кто жил тогда в доме? Та семья? Их всех убили – и детей, едва вышедших из младенческого возраста, и родителей – молодую пару вроде нас. Могли ли они представить, как быстро оборвется их жизнь?

      Прошлой ночью в постели я спросила Патрика, почему он так жаждет посмотреть этот дом, зачем он ему нужен.

      – Хочу вернуть его. И не только дом, но и город, и всю прежнюю жизнь.

      В тот момент лицо мужа исказила неуверенность и одновременно жестокость. Таким я его раньше не видела.

      Разглядываю его мечту – невзрачный городок на побережье Уэльса. Заброшенные кафе, прибрежные магазинчики, торгующие детскими ведерками с лопатками, захудалый паб; немного в отдалении – ярмарочная площадь. Уже тогда, двадцать лет назад, она выглядела старой, обветшалой. Бог знает во что она превратилась теперь. Оборачиваюсь на дом и никак не могу понять, почему он так нравится Патрику.

      Увидев меня на берегу, он бежит, сжимая в руке связку ключей.

      – У нас есть час.

      Над головами кружат чайки, их редкие крики сливаются с шумом бьющихся о берег волн.

* * *

      – Я здесь родился, – говорит Патрик, пытаясь открыть входную дверь. – Мать не успела добраться до больницы.

      Он родился зимой, и я представляю мать Патрика – она кричит, а за окном непроглядная ночная тьма, зимний штормовой ветер.

      – Дом должен был всегда принадлежать нам, – продолжает муж, поворачивая ключ в замке, и распахивает дверь.

      В длинном коридоре холодно и мрачно, все выходящие туда двери закрыты. Тусклый свет из окна над лестницей освещает ступеньки, но в доме слишком много темных закоулков – как раз для призраков. Нахожу выключатель, электричества нет. Патрик захлопывает входную дверь, мы вдвоем оказываемся внутри дома-убийцы. Мне становится жутко.

      Пытаюсь войти в первую дверь справа, Патрик не дает ее открыть и кладет свою руку поверх моей.

      – Это подвал, я не хочу, чтоб ты, не осмотрев дом, сразу оказалась в подземелье, – говорит муж и толкает дверь в кухню.

      Иду следом. Разрозненные предметы мебели из сосны, пыльные ниши для бытовой техники, выходящее в заросший сорняками сад маленькое окно с облупленной рамой. Для освещения большой и темной кухни его явно недостаточно. Грязный покоробленный линолеум отстает по углам. Нет даже плиты. Все пропахло старым жиром и заплесневелыми пищевыми отходами.

      – Раньше все было по-другому. – Патрик пожимает плечами. – Тепло, светло, уютно… Видела бы ты!

      – Столько лет прошло. – Подхожу к мужу, обнимаю его. – В телешоу про недвижимость всегда советуют все устроить по своему вкусу, не обращая внимания на отделку.

      Патрик целует меня в макушку и улыбается.

      – Ты права, могу представить, как будет выглядеть новая кухня: большая плита на несколько конфорок, большой деревянный стол. Пол выложим плиткой, заменим окно. Сад огромный, я помню. Мы можем сделать пристройку, купить складную дверь, которая открывается, поднимаясь вверх.

      Изучаю