Красный Лог. Юрий Штальбаум

успели допеть Ладу, как чей-то голос потребовал:

      – Давай «Электричку»! и вокруг стали подхватывать:

      …Опять от меня сбежала,

      Последняя электричка.

      И я по шпалам, опять по шпалам,

      Бегу домой по-привычке.

      Затем выпили без тоста и запели «Черного кота», потом «Песню про Медведей», «Ландыши», «Если друг оказался вдруг»… Кто-то закричал: – Пусть Снегурка спляшет, просим… пусть спляшет «Цыганочку», давай с выходом! Дед сбивчиво нашел нужные аккорды, сыграл проигрыш, и она вышла вперед, повела тонкими бровями и пошла по кругу, слегка откинув горделиво голову и легко вращая стройный стан; она и впрямь была прелестна и вызывающе молода, а ее красиво очерченные, яркие губы, сверкающие белоснежные зубы, высокая грудь не оставляли равнодушными разгулявшихся мужиков, поспешивших за ней, потряхивая плечами и втягивая предательские животы, выделывая ногами коленца, отчаянно обстукивая тело ладошками, а кто-то пронзительно высвистывал трели.

      Она с детства, как и многие советские школьники, занималась хореографией, затем закончила культпросветучилище, поэтому танцевала легко, красиво и зажигательно.

      Проворный Верхушкин, оттеснив всех от Снегурки, орлом кружил и выплясывал для нее, сверкая лихорадочно возбужденными глазами, он скинул пиджак и лихо освободился от галстука: его толстая, багровая шея и крутой лоб с залысинами покрылись испариной, рубаха на спине намокла, но он уже вдохновился юной девой и сейчас возмечтал только об одном… Закончив отплясывать и тяжело дыша, он подошел к столу, плеснул в фужер порцию коньяка и с наслаждением принял внутрь содержимое. Слегка продышавшись закурил любимую болгарскую сигарету «Солнце», не докурив затушил и направился в соседний кабинет, откуда через минуту вынес новенький магнитофон. Покрутив кассету, он нашел нужную мелодию, включил всю громкость и галантно пригласил Снегурку, которая тут же оказалась в цепких руках стареющего кавалера с просящими глазами… Зал наполнился лирической мелодией песни…

      Тополя, тополя, в город мой влюбленные,

      Ждут дороги меня, и тревоги новые.

      Далеко ухожу, в сердце Вас уношу,

      Как весенний волнующий шум…

      К счастью, бесконечная песня закончилась, она облегченно выдохнула, он поцеловал ручку и многозначительно промурлыкал:

      – Следующее танго за мной, я приготовил хорошую музыку, уверен-тебе понравится…

      Она озадаченная молча направилась к Деду, он к столу за коньяком, а к нему не спеша, покачивая крутыми бедрами, подошла Коновалова и понизив голос бросила:

      – На молоденькую потянуло, седина в бороду бес в ребро… смотри, слюной не подавись!

      Он взял наполненный бокал и, не скрывая иронии парировал:

      – Тамара, ты чего заволновалась, ревнуешь? Это ведь сказочный персонаж, вот я и опекаю от лица руководства, так сказать…

      – Ты дома своей жене будешь рассказывать, как ты стал опекуном Снегурке при живом Дедушке; шары блестят каку мартовского кота, но ты не кот, ты – кобель…

      – Тамара,