Лоскутик и Облако. Софья Прокофьева

Нет, теперь в ваше королевство не заманишь ни одно порядочное облако.

      – А ты?

      – Я – другое дело. – Облако придвинулось к Лоскутику: – В королевском саду живёт мой друг – старая жаба Розитта. Ты бы видела, какая красавица! А уж умница!

      – Твой друг… – тихо повторила Лоскутик.

      – Думаешь, бабка мне разрешила сюда лететь? Как же! Разгремелась вовсю: «И не думай! Там небо как сковородка. Ты что – облако или отбивная?» А я взяло да улетело потихоньку. Мне так хотелось повидать жабу Розитту… – Глаза Облака почему-то наполнились слезами. – Я старалось не глядеть на мёртвые деревья…

      Облако закрыло лицо ладошками. Слёзы вытекли между пальцев. Тук-тук-тук! Забарабанили по подоконнику.

      – Я напоило семьдесят пять бездомных собак. Двадцать восемь котов и кошек. – Облако плакало всё сильней. Даже с острых косичек закапали слёзы. Оно всё как-то съёжилось, побледнело. – Напоило старую козу, четырёх ворон и кар… кар… кар… картофельное поле… Я выплакало из себя всю воду. Во мне не осталось ни капли…

      – Капает! Капает! Капает! – раздался снизу истошный вопль лавочницы.

      Только тут Лоскутик заметила, что дырявый, рассохшийся пол чердака весь залит водой.

      Две пары ног бешено затопали вверх по лестнице. Бедные старые ступеньки, каждая на свой голос, заохали и застонали.

      – Это девчонка! Её надо пс-с!.. Фс-с!.. Кс-с!.. – давилась от злобы лавочница.

      – Я её хр-р!.. Вж-ж!.. Пш-ш!.. – хрипел Мельхиор.

      – Улетай! – отчаянно прошептала Лоскутик, пятясь от двери. – Скорей улетай!

      Дверь распахнулась. Лавочник и лавочница застряли в узких дверях. Луна осветила их. Чёрные рты, руки с хищно растопыренными пальцами. В конце концов лавочница потеснилась назад, и Мельхиор влетел на чердак. Он сделал несколько яростных шагов к Лоскутику и вдруг замер на месте.

      – А-а! – в ужасе завопил он, приседая, сгибая колени.

      Он глядел не на Лоскутика. Куда-то мимо неё.

      Лоскутик невольно оглянулась.

      На подоконнике скромно и благовоспитанно, не обращая ни на кого внимания, сидел великолепный белый лев. Он наклонил голову и белым языком аккуратно вылизывал тяжёлую лапу. Ночной ветерок осторожно играл его густой гривой. Лев лениво зевнул, месяц посеребрил кривые клыки. Небольшая молния вылетела из его пасти и стрельнула в пустое ведро.

      Худые коленки лавочницы застучали одна о другую, как деревянные ложки.

      Лавочник и лавочница ринулись к двери.

      Затрещала несчастная лестница, бухнула внизу дверь, заскрежетал засов, и всё стихло.

      Лев на окне глубоко вздохнул.

      – Я так и знал, что всё кончится очень плохо, – задумчиво сказал он, глядя в окно на месяц. – Но я этого не хотел. Это всё потому, что люди устроены иначе, чем мы, облака. Вам почему-то обязательно надо, чтобы была крыша над головой. А если крыша дырявая и сквозь неё видны звёзды, вы не успокои-тесь, пока не заделаете все дыры до одной… – Лев грустно опустил голову. – А теперь у тебя нет крыши над головой. Твои хозяева сживут тебя со свету. Они начнут тебя поджаривать,