Агнец или Растительная овца. Юна Анатольевна Летц

и я ходила, ходила, я лежала, и вскоре написала сообщение, довольно противное, что-то про зубы, но без этих метафор, я написала, что не могу быть. Я написала и даже получила ответ. В этом ответе не было ничего, только «Я поняла», и ничего больше не было. Потом я ходила, ходила, лежала, и зубы постепенно начали возвращаться на место, но вечер уже шел, изменить ничего было нельзя.

      Я вернулась в нормальное состояние только к ночи. Вышла подышать на балкон, там был очень свежий и поразительная май. Тогда я не знала о цене этой ошибки. Я думала: вот, я спасла нас обеих от позора, я не пришла на выступление с зубами по всему лицу. Но что-то уже тогда медленно тикало. Нерв этой ошибки появился, и дальше он будет расти и расти.

      В тот самый момент, как я пришла к ней, он был довольно огромен. Я мечтала о прощении, я жаждала его как возможности начать новую жизнь. Жизнь, где ты всегда держишь данное слово и остаешься порядочным человеком.

      И вот она поднимается, идет по проходу, люди подходят к ней, что-то говорят, она улыбается. Я жду, когда они отойдут. Я пытаюсь надавить изнутри на свою спину – только бы выстоять, только бы не сбежать. Все приготовилось к тому, чтобы сделать решающий шаг. И вот в какой-то момент люди отходят, я подхожу и говорю ей, стараясь смотреть прямо в глаза: «Здравствуйте, Вера Александровна, я хотела бы попросить прощения за свое поведение семь лет назад». Я говорю это, и она отвечает: «Ладно, ничего». И я вижу, что это обычная вежливость – она не простила меня и не простит. Она переводит внимание на другого человека, и я падаю – внутренний мир тут же обрушивается, и мы летим, но вовсе не так, как на картине Шагала. Мы опадаем на бешеной скорости, и я беру этот последний импульс, разворачиваю себя и увожу в следующий зал – там, где можно присесть. Я сажусь и понимаю, что мне надо домой. Я должна выбираться из этой истории. Я должна через некоторое время подняться, взять свою кофту и поехать домой. Я должна научить свою дочь никогда не давать своей психике сделать тебя непорядочным человеком. Я должна научить свою дочь жить по правилам – держать свою слово, не отказываться от помощи, быть благодарной и иметь уважение к заботе людей.

      И я встаю, я выхожу из отеля «Серебряный ромб». Я знаю, что когда-нибудь напишу этот рассказ, его опубликуют, и я отправлю ей ссылку, чтобы она могла прочитать. Я знаю, что буду благодарить ей всю свою жизнь – за тот интерес и за эту ошибку. А пока я вхожу в нужный поезд и еду домой к моей дочери, которая, должно быть, уже проснулась. Лежит там и ищет меня глазами, блуждая взглядом по комнате.

      

      Вот они – человеческие родители. Мать переняла у кого-то великосветское кхеканье и с претензией на деловитость теперь рассказывает в компьютер, соблюдая звонок, как отец перешивает рубашки, он все перешивает: пододеяльники, тапки, прихватки и тюль, даже штаны ей перешил. Еще говорит про ремонт и дальше немного расслабилась: произносит «затеяли», говорит это слово, такое приятное для языка, прощупывая буквами, и как на том конце отреагируют, не