Волки Дикого поля. Алексей Павлович Пройдаков

имя себе Коловрат заработал вскоре после того, как миновала его четырнадцатая весна.

      Это случилось во время одного из половецких набегов на Рязанщину летом 1194 года.

      Ранним утром надрывно и беспрерывно трезвонил колокол, возвещая о беде.

      С южной стороны на Фролово, пригнувшись и дико гикая, скакали чужие всадники на косматых лошадёнках.

      Неистово залаяли псы по дворам, следом за ними замычали коровы, заблеяли овцы, заплакали дети: всё живое проявляло животный страх и беспокойство.

      С окраины веси донёсся приторный запах тлеющей соломы – загорались крыши.

      – Кочевники! – раздался страшный крик. – Половцы!

      Старики и женщины кинулись искать спасения, они бестолково метались от избы до риги, кричали не своим голосом, сзывая деток, изнывали едучей тоской, вспомнив, что их защищать некому, все мужики далеко – на покосе.

      Коловрат тоже собирался идти на луга, дотачивал косу небольшим каменным оселком. Вначале он вздрогнул от крика, потом его лицо исказилось ужасом и жалостью, когда увидел, что пронзённая стрелой соседская бабушка Пелагея упала и больше не встаёт, только вздрагивает изредка.

      Половцы дико орали, словно подпитывая в себе недостающую храбрость, метали наугад стрелы, махали кривыми мечами, шарили по дворам и ригам, врывались в избы и хватали всё, что попадалось под руку.

      Было их немногим больше десятка. Зачем пришли во Фролово, и вовсе непонятно: жили здесь чёрные люди, дворов немного, даже тиуна-управляющего своего нет, приезжал взимать подать из Неринского городка.

      Меланья выбежала в ограду, заслышав визги и крики.

      – Кто это? – спросила, мертвенно побледнев.

      – Степняки клятые, – ответил Коловрат. – Тебе, матушка, надобно спрятаться.

      – Убегай, – попросила она тихо. – Очень тебя прошу, сыне, беги на луга, зови подмогу, авось отобьёте нас…

      Тем временем разбойники стали вязать детей и женщин, которых успели изловить.

      В избу Меланьи забежали двое в кожаных шлемах с медными бляхами, деревянных доспехах, обтянутых бычьей кожей. За широким поясом у каждого по два больших ножа, кусок верёвки, кривой меч в правой руке да округлый щит, больше похожий на крышку от деревянной кадки, в левой.

      Не обращая внимания на хозяев, ворвались, круша входные двери, перевернули стол и лавки, зло посрывали с потолка пучки трав, громко переговариваясь меж собой.

      – Сыне, молчи, – тихо шептала матушка, – пусть заберут, что хотят, пропади они пропадом…

      Не найдя ничего, кроме пары старых мисок на столе, степняки расшумелись, перебивая друг друга. Один схватил за руку и потащил за собой Меланью, другой стал показывать Коловрату на верёвку, чтобы дал себя связать.

      Обида за матушку поборола чувство страха и неуверенность. В руках была коса, и отрок Коловрат использовал её как оружие. Замахнулся со всего плеча и сам закричал диким зверем. Молодой половец, по виду ровесник Коловрата, испуганно заверещал, но увернуться не успел и получил остриём прямо по лицу. Пискнул жалобно, бросил меч и стал зажимать рану руками. Вида крови испугался и Коловрат, он