Z: Квази. Кайнозой. Сергей Лукьяненко

стоит ждать от жизни слишком многого. Тогда меньше придётся разочаровываться.

      Глава третья

      Актёр и Приют

      Михаил стоял у внутреннего барьера и внимательно смотрел на тёмные башни Химок. Большинство домов давным-давно стояли с выбитыми окнами, потемневшие и облупившиеся. Но кое-где в рамах поблёскивали стекла. Я знал, что ночами там даже горит свет.

      Барьер на МКАДе двойной. С внутренней стороны дороги и с внешней. Поначалу по МКАДу даже не ездили. Тогда он был ещё не именем собственным, а аббревиатурой. МКАД – Московская кольцевая автодорога.

      Потом, когда всё более-менее устаканилось, движение по двум полосам всё-таки открыли. В основном для грузового транспорта, ну и по спецпропускам. Режиму безопасности это не мешало, наоборот. Я слыхал, что пару раз какие-то особо ловкие восставшие проникали за внешний барьер – и их с удовольствием размазывали по асфальту водители грузовиков.

      Но последнее время на московский периметр никто не нападал. Поселения кваzи за МКАДом задерживали восставших и отводили в резервации. Впрочем, пулемётные гнезда на вышках, сооружённых на фундаментах старых надземных переходов через МКАД, остались. И пограничники с собаками – тоже.

      Но сами барьеры, которые второпях сооружали из решёток и колючей проволоки, превращать в неприступные стены не стали. Не оказалось в этом нужды. Так что через двойные решетчатые заборы, между которыми лежали десять полос автодороги, прекрасно просматривалось Замкадье – обитель кваzи и восставших.

      Ну и некоторых особо упёртых людей.

      – Там, в Химках, большая община, – сказал я. – К примеру, в тех двух высотках, видишь? Начиная с пятого этажа – все жилые. У них и электричество от Москвы подведено. И по отдельным зданиям тоже есть общины. Живут как-то. От восставших отбиваются помаленьку, помощи не просят. Ну и там старая трасса на Питер и к аэропорту, хорошо, что рядом люди живут…

      – Я знаю, – сказал Михаил. – Мы приглядываем за этой общиной. Восставшие чуют людей и идут к Химкам со всех сторон. Мы их перехватываем. Всем польза – восставшие попадают в резервации, нам меньше хлопот с поисками, Москве – меньше нападений.

      – То есть вы ловите восставших на жителей Химок? Как на живца? – поразился я.

      – Ну да. Мы за всеми человеческими общинами в провинции приглядываем и помогаем. По мере сил.

      Я неохотно кивнул. Разумная политика, что спорить.

      – Мне кажется, что сейчас эти барьеры работают в большей мере в обратную сторону, – предположил Михаил. – Не позволяют людям выходить наружу.

      – Ну зачем же кому-то выходить из безопасного города? – деланно удивился я.

      Михаил искоса посмотрел на меня, сказал:

      – У людей разные интересы. Говорят, некоторые выходят из Москвы и устраивают сафари. Охотятся на восставших. Не слыхал?

      – Доходили какие-то слухи, – кивнул я, глядя на Замкадье. – Ты же сам сказал, у людей разные интересы. Если человек хочет – он всегда найдёт способ удовлетворить своё хобби.

      Михаил кивнул и продолжать не стал.

      Я тоже сменил тему разговора:

      – Нормально