Секреты фарфоровой куклы. Илина Григоричева

Это вы – приживалка и подлая гадина! – вскричала Элен, но Долорес жестом остановила ее: – Позволь, Элли, мне все ей высказать, – она повернулась к Полине, – вы не стоите самих подошв на туфлях леди Перси, которые только что позволили себе столь дерзко осмеять. А я действительно сирота и живу здесь из милости. Но меня все любят: Элен, ваш муж и даже сам герцог, который и привел меня сюда когда-то. А еще я сомневаюсь, что родная мать могла бы меня любить сильнее, чем покойная леди Анна, которая порой дарила мне больше нежности, нежели своим родным детям! А где ваши родители? Почему вы не получаете от них писем? Я отвечу за вас – это потому, что вы никому не нужны, так как всем опротивели! – Правильно, Долли! – воскликнула Элен. – Да вы обе просто противные избалованные девчонки! – чуть не плача произнесла Полина. – А раз мы такие противные, чего вы везде таскаетесь за нами, подслушиваете, что-то вечно вынюхивая, как ищейка? – спросила Долорес. – Должен же за вами кто-то присматривать, – пожала плечами графиня, – ведь вам только дай волю – начнете развратничать! – Ах, какова гарпия! – вскричала Долорес. – Это вы сами готовы развратничать, только вряд ли найдется с кем! А Оливер вас ненавидит! – Мерзавка, – простонала, заплакав, Полина и ударила Долорес веером. – Завистница! – ударила ее та в ответ. Увидев, какой оборот приняла ссора, Элен поспешно подскочила к ним, ловко выхватила веер у Полины и стала тоже бить ее им. Без своих грандиозных туфель она стала ниже маленькой Долорес, а Полине едва доходила до плеча.

      Лансдорфу стало смешно. Подобную сцену он наблюдал лишь однажды, на рынке. Но там торговки дрались рыбой и ругались при этом менее утонченно. А тут – племянница французского короля и дочь герцога Нортумберленда с компаньонкой! «Зрелище не из последних», – мысленно смеялся Дерек и, сохраняя невозмутимый вид, раздумывал: разнять их или все же не стоит.

      – Ой! – вскрикнула вдруг Элен, видно уколов чем-то ногу.

      – Ага! – злорадно взвизгнула весьма уже растрепанная графиня. – Что, куклам тоже иногда бывает больно? – и, решив, что лучшего момента ретироваться у нее не будет, поспешила к дому.

      – Вот, фурия! Продолжает оскорблять! – возмутилась Долорес и побежала за ней.

      Элен, насупясь, уселась на скамейку и вспомнила, наконец, про Лансдорфа.

      – Простите, Ланс, за эту сцену, – удрученно произнесла она. – Как же мне надоела эта мегера. Вы пришли заниматься со мной, а тут… – она смутилась, покосившись на брошенные туфли. Лансдорф поднял их и присел перед ней:

      – Позвольте мне помочь вам.

      – Ланс, но ведь вы не слуга, – тихо проговорила она.

      Дерек промолчал, продолжая смотреть ей прямо в глаза. Тогда Элен протянула ему ножку – он обул ее, затем другую.

      – Не рост, миледи, делает человека прекрасным.

      – А что же? – буркнула она, еще больше смущаясь.

      – Чистота помыслов, богатство и красота души. Если человек таков, то и наружность его так же прекрасна.

      Леди Перси подняла на него глаза. «Сейчас объяснюсь» – подумал