Еретическое путешествие к точке невозврата. Михаил Крюков

внутри шалашика ожил, береста корёжится в пламени, а разрастающиеся язычки начинают лизать более крупные сучья и ветки.

      – Побудьте у костра, – попросил Карл, – а я схожу за водой.

      Отец Иона присел на бревно, закутавшись в плащ. Он был похож на старую, облезлую ворону. От одежды монаха начинал подниматься пар.

      – Смотри, святой отец, штаны прожжёшь, если заснёшь у огня, – улыбнулся Вольфгер.

      Монах, не отвечая на шутку, подвинулся так, чтобы видеть лицо Вольфгера, и негромко спросил:

      – Про какого это гоблина вы говорили на дороге?

      – Да следил тут за нами кто-то, – ответил барон. – Карл считает, что это был лесной гоблин, ты же знаешь его чутьё.

      – А где он сейчас? – спросил монах.

      – За водой пошёл, сейчас вернётся, наверное, – ответил Вольфгер.

      – Да не Карл, а гоблин! – досадливо перебил отец Иона.

      – Откуда я знаю? Пропал куда-то. Карл говорит, что если гоблину нужно, он сам подойдёт. Ты его только не пугай, пожалуйста, и распятием у него перед носом не размахивай, хорошо? Кто его знает, как он к святому кресту относится.

      – Ладно-ладно, не учи, – беззлобно пробормотал монах. – Вот я его экзорцизмом!

      – Даже и не думай, всё дело мне сорвёшь! – нахмурился Вольфгер и тут же засмеялся, сообразив, что монах шутит и никакими экзорцизмами воспользоваться не может, поскольку не знает ни одного.

      Из кустов выбрался Карл, неся котелок с водой. Он осторожно повесил его над огнём и стал резать солонину для похлёбки.

      Вольфгер порылся в своём мешке, достал бурдючок с вином, развязал и протянул монаху:

      – Хлебни, святой отец!

      Отец Иона протянул руку и сразу же отдёрнул её:

      – Н-нет… Мне нельзя.

      – Это ещё почему?

      – Ну, мы вроде как бы находимся в Крестовом походе за веру и должны пребывать в чистоте… – загнусил он.

      – Э, э, э! – воскликнул Вольфгер, – так дело не пойдёт! Ты меня не предупреждал, что пить будет нельзя! Знал бы, ни за что не согласился бы ехать! Как это – путешествовать трезвым?! Ты что, отче? И потом, воинам в походе положено послабление обетов! Пей, говорю! Если сейчас не выпьешь, простудишься в этакой сырости и завтра будешь чихать на весь лес!

      Монах обречённо вздохнул, взял бурдюк и умело приложился к нему. Дождавшись, пока бульканье стихнет, Вольфгер забрал бурдюк, как следует хлебнул сам и передал его Карлу. Пустой бурдюк убрали в мешок. Вскоре похлёбка в котелке стало уютно булькать и источать такой запах, что отец Иона беспокойно завозился на брёвнышке. Хорошее вино, горячая еда и дневная усталость сделали своё дело. После ужина Вольфгер почувствовал, что к нему подкрадывается сон.

      – Карл, – сказал он, – моё дежурство первое, ты спи, а в полночь я тебя разбужу, от святого отца всё равно толку нет.

      – Не надо караулить, господин барон, – сказал Карл, – вы что, забыли? Пока я здесь, к поляне не подойдёт ни один хищный зверь, а сплю я очень чутко, так что шаги человека услышу гораздо раньше вас, спите спокойно.

      Вдруг