Модель. Николай Удальцов

видимо, решив не перенапрягать свою память, продолжила свои вопросы:

      – А почему вы меня ни о чем не спрашиваете? – Такие вопросы всегда двойственны: то ли девушка хотела услышать мой вопрос, то ли она хотела, чтобы я услышал ее ответ.

      Впрочем, общение с этой девочкой превращалось в оказию размять мысли в любом случае.

      – Какую ты любишь музыку? – спросил я, сбивая ее с толку неожиданностью вопроса.

      – Музыку? – нашлась она довольно быстро, покопавшись в соображалках всего пару секунд и, видимо, придя к собственному выводу, что сказать что-то очень современное было бы не ко времени:

      – А разве это о чем-нибудь говорит?

      – Конечно, – ответил я, потому действительно так считаю. – Это говорит о человеке очень многое.

      – Ну, хорошо, – девочка на мгновенье прищурила свою память:

      – Я люблю Чайковского.

      Ну и о чем это говорят мои слова? – И на это заявление девушки мне пришлось ответить, хотя и с улыбкой, но честно:

      – Твои слова говорят о том, что ты – врушка.

      Так уж выходило, что наш диалог мы перемежали молчанием, впрочем, малосекундным.

      И я спросил вновь:

      – А какие книги ты любишь? – И девушка задумалась теперь уже надолго.

      Секунды на три:

      – Я люблю Достоевского.

      – И что из Достоевского тебе нравится больше всего?

      Она еще раз подумала и сказала:

      – Все.

      – Что именно? – довольно бесчувственно не отставал я от бедной девчонки.

      И ей пришлось подумать в третий раз подряд:

      – Сейчас и не вспомню.

      Откровенно говоря, в ее обмане не было ничего страшного.

      Из тех, кто любит Достоевского, я не встречал никого, кто бы его читал. А из тех, кто читал Достоевского, я не встречал никого, кто бы его любил.

      – А какая книга, написанная в России, по-твоему, лучшая? – сам не зная на что рассчитывая, спросил я.

      – Не знаю.

      Библия, наверное.

      Говорят, ее обязательно нужно прочитать, и я ее когда-нибудь прочитаю. – Оказалось, что у меня довольно крепкая нервная система; в ответ на эти слова девушки я даже не вздохнул.

      Не ждал же я, что она скажет: «Хождение по мукам» или «Московская сага».

      – Вы не думайте, я люблю читать, – сказала девушка, и мне показалось, что я заставил ее оправдываться. – Читаешь книжки и понимаешь – какой мир и какими людей создал Бог.

      Насчет Бога, она явно сымпровизировала, и в ответ на ее импровизацию я промолчал.

      Мне не хотелось говорить о том, что, если бы Бог создавал людей не по своему подобию, а по подобию, скажем, героев Джека Лондона, мир был иным.

      Впрочем, о том, кто такой Джек Лондон, она вряд ли знала больше, чем о том – кто такой Бог…

      …Хотя, пожалуй, о том, кто такой Бог – вообще никто не знает.

      А наш персональный разговор с этой девушкой о Боге в этот момент даже не планировался, хотя уже намечался.

      Как разговор и еще об очень многом.

      Правда, ни она, ни я об этом пока не догадывались…

      – …Ну,