Невинность и страсть. Лиза Рене Джонс

незачем. Я действительно люблю ваши картины.

      – И меня это обстоятельство очень радует, – одобряет он с теплой улыбкой. – Итак… позволите проводить до машины?

      Долгожданное избавление откладывается, однако я уже не считаю, что это плохо.

      – Позволю, – пищу в ответ, с ужасом осознавая, что голос пропал. Не случайно я так редко хожу на свидания: причина в том, что у меня это отвратительно получается. Неизменно смущаюсь и всегда выбираю неправильных мужчин, которые обе эти слабости тут же обращают против меня. Почему-то тянет к властным, резким, самоуверенным – они возбуждают в спальне, но оставляют равнодушной в реальной жизни. Это заложено генетически. Не сомневаюсь, что если бы у меня была сестра, то и она вела бы себя с мужчинами так же глупо, как я и мама. И хотя Крис не выглядит самовлюбленным и патологически властным, нежелание назвать свое имя объясняется стремлением владеть ситуацией. Вовсе не считаю, что сумела сразу вызвать его интерес. Излишняя склонность к самоанализу отлично мне известна. Крис Мерит может с легкостью получить любую женщину, какую пожелает, и ему ни к чему добавлять в длинный список еще одну, случайно встреченную на чужом вернисаже.

      – Вы знаете мое имя, – говорит он, заставляя вернуться к беседе. – Наверное, было бы справедливо, если бы я узнал ваше.

      – Сара. Сара Макмиллан.

      – Приятно познакомиться, Сара.

      – А вот это должна была сказать я. Поверьте, я была искренна, признаваясь, что ценю ваше творчество. Изучала его в колледже.

      – Ну вот, теперь заставляете чувствовать себя стариком.

      – Ничуть, – возражаю я. – Вы ведь начали писать еще подростком.

      Он бросает быстрый взгляд.

      – Оказывается, вы не шутили, когда сказали, что изучали мои работы.

      – Основная специальность по диплому – искусствоведение.

      – А чем занимаетесь сейчас?

      Ощущаю неприятное жжение в груди.

      – Преподаю в школе.

      – Изобразительное искусство?

      – Нет, английский язык в старших классах.

      – В таком случае почему в колледже выбор пал на искусствоведение?

      – Потому что люблю искусство.

      – И при этом остаетесь учительницей английского?

      – А чем плохо оставаться учительницей английского? – Спрятать настороженность не удается.

      Он останавливается и поворачивается лицом.

      – Абсолютно ничего плохого в этом занятии нет, вот только не уверен, что вы хотите делать то, что делаете.

      – А вы не знаете меня настолько хорошо, чтобы позволять себе подобные утверждения. Точнее, совсем меня не знаете.

      – Достаточно того, что отлично понимаю интерес и волнение в ваших глазах там, в галерее.

      – Не отрицаю. – Внезапный порыв ветра заставляет вздрогнуть. Вот еще психоаналитик нашелся! Не хочу, чтобы меня изучали. Этот человек слишком многое видит. – Пойдемте.

      Он стряхивает с себя пиджак и, прежде чем успеваю сообразить, что происходит, накидывает мне