Невинность и страсть. Лиза Рене Джонс

скелеты, могла ли Ребекка их обнаружить и превратиться в помеху, в нежелательного свидетеля? Идея настолько напоминает сюжет простенького детективного романа, что становится смешно. К тому же читаю дальше и узнаю, что Крис Мерит постоянно живет в Париже. А это означает, что в Сан-Франциско он приехал ненадолго. Да и вообще скорее всего уже уехал.

      В душу закрадывается предательское разочарование. Крис – первый мужчина, которым я заинтересовалась после того, как несколько лет назад рассталась с Майклом Найтом – генеральным директором крупной компьютерной компании, с которым познакомилась на благотворительном вечере. Познакомилась и вскоре поняла, что выбрала неподходящего человека – из тех, что стремятся повелевать, контролировать, руководить и заставляют чувствовать себя слабой, беззащитной, безвольной куклой. До тех пор, пока не разорвут в клочки всю душу. Еще и сейчас не могу понять, почему он мне понравился, почему вообще привлекают мужчины, излучающие энергию власти, – похожие на Марка Комптона. Знаю одно: общение с мужчинами, которые поначалу кажутся внимательными и заботливыми, в моем случае долго не длится. Крис, конечно, не выглядит таким же помешанным на власти маньяком, как Марк, но вряд ли когда-нибудь удастся снова его увидеть.

      Открываю один из дневников и начинаю читать.

      «Сказала, что больше не хочу с ним встречаться. Ответил, что сам будет решать, когда мне с ним встречаться, а когда нет. Можно было догадаться, что уйти просто так, по собственному желанию, не удастся. Следовало предвидеть, что он позовет, потребует, и отказать не хватит сил. Прежде чем успела что-нибудь понять, оказалась в хранилище среди бела дня, когда поблизости было полно народу.

      Он прижал к стене и сорвал с меня трусики. Обжег шею горячим дыханием и прошептал на ухо:

      – Ты ведь знаешь правила; знаешь, что заслужила наказание.

      Да, я знала и потому крепко зажмурилась. И не только знала, но тоже отчаянно его хотела. Вот во что я превратилась, вот что он со мной сделал. Сгорала от нетерпения, была готова умолять о единственном деянии, которое в эту минуту казалось важным… о наказании.

      Первый шлепок по попе доставил одну лишь боль, но я не закричала. Не могла кричать – меня наверняка бы услышали. Вскоре, как всегда, боль трансформировалась в сладостное удовольствие. Теперь уже вожделение захватило полностью, без остатка. Он вонзился, и я с трудом сдержала страстный стон. Хотелось испытывать боль еще и еще. Я снова оказалась беспомощной перед его безграничной властью.

      Когда экзекуция закончилась, он сдернул с меня платье и лифчик, проткнул скрепками соски, приказал терпеть боль пятнадцать минут и предупредил, что непременно узнает, если я сниму оковы раньше. Ушел, а я тупо смотрела вслед, парализованная оргазмом, которого не должна была испытывать. Каждый нерв ощущал острую боль от шлепков и скрепок, впившихся в нежную, уязвимую кожу, но воли не хватало ни для того, чтобы остановить мучение, ни для того, чтобы пересилить