Ночь в «Восточном экспрессе». Вероника Генри

открытки. Да, собственно, строго говоря, и парой-то их не назовешь…

      За столом все расслабились, попивая «Лимончелло» и кофе-латте, шушукаясь, наслаждаясь выходом в свет в середине недели. Было почти одиннадцать.

      – Я, наверное, уже скоро пойду, – обратилась Имоджен к Ники. – Завтра мне вставать ни свет ни заря.

      – Только не жди, что я тебе посочувствую, – ответила подруга. – Везучая ты. Ночь в «Восточном экспрессе»! Твоя бабушка просто гений. Какой потрясающий подарок.

      – Знаю, – отозвалась Имоджен. – Хотя было бы веселее, если бы я поехала не одна.

      – Кому что. Я бы все отдала за пару ночей в одиночестве. Ничего лучше я и представить не могу. И… Ты будешь жить в «Чиприани»… Полный улет.

      Имоджен пришлось улыбнуться:

      – Да. Наверное, ты права. Я избалована.

      Избалована. Имоджен знала, что это так. Билет на поезд и ночь в этом отеле не были даже подарком как таковым. Его она должна была забрать, когда приедет в Венецию. Картину под названием «Возлюбленная». Которую кто-то хранил для Адели на протяжении последних пятидесяти лет. У Имоджен не было времени поразмыслить над этим утром, когда бабушка обрушила на нее за завтраком свой сюрприз.

      Ники ковыряла остатки торта у себя на тарелке.

      – Я думаю, твоя бабушка чувствует себя виноватой из-за продажи галереи. Наверное, все дело в этом.

      – Ей не нужно чувствовать себя виноватой. Я без конца ей это говорю. Мне следовало уехать несколько лет назад.

      – Так чем же ты собираешься заниматься?

      Несколько секунд Имоджен молчала. Потом повернулась к подруге.

      – Я, наверное, уеду в Нью-Йорк.

      У Ники отвисла челюсть.

      – Что? С чего это вдруг?

      – У меня уже давно есть предложение. От галереи на Манхэттене, которая специализируется на британском искусстве. «Остермейер и Сейбол». Они сказали мне, что я в любое время могу приехать и приступить к работе. Это открытое приглашение.

      – О Боже. – Ники вытаращила глаза. – Ты шутишь. Так что же тебя так долго держало? Да я бы на все пошла, лишь бы уехать в Нью-Йорк. На все, что угодно, только бы уехать из Шеллоуфорда.

      Имоджен удивилась.

      – Я думала, ты счастлива.

      Ники вздохнула.

      – Понимаешь, для этого недостаточно дома твоей мечты и «рейнджровера-эвок».

      – Понимаю, – сказала Имоджен. – Думаю, недостаточно. Но мне казалось, что ты довольна.

      – Я никогда никуда не уеду и ничего не сделаю. Верно? В ближайшие десять лет я обречена возить детей в школу и готовить Найджелу завтраки, а тогда уже будет слишком поздно. Ты другое дело. Весь мир лежит у твоих ног. Нью-Йорк, Имо… Я хочу сказать: клево.

      – У тебя же есть работа. Ты же любишь свою работу!

      – Что? Расписывать в подробностях дома, в которых никто в здравом уме не захочет жить? Сообщать людям, что их продажа не выгорела? Говорить людям, что их дом на самом деле стоит на сто тысяч