Ночь в «Восточном экспрессе». Вероника Генри

выписать вам надлежащую квитанцию, и у вас могут возникнуть трудности при перепродаже картины.

      – Я не хочу ее перепродавать. Я просто хочу ее купить. Будет вам… ведь очередь сюда не стоит. Вам нужны продажи. У вас наверняка есть накладные расходы.

      Все это было, разумеется, правдой. Одной из причин, почему они с Аделью согласились, что продажа галереи – лучший выход.

      – Я могу сделать вам небольшую скидку.

      – Десять процентов?

      – Пять.

      – Пять? – Ее предложение не произвело на Дэнни впечатления.

      – Эта картина – надежное вложение ваших денег. Мэри Федден очень популярна. И недавно умерла, к сожалению. Что делает ее еще более востребованной коллекционерами. – Имоджен коснулась рамы, слегка поправив картину, чтобы висела ровно. – Она учила Дэвида Хокни.

      Дэнни посмотрел на нее, сардонически приподняв бровь. Имоджен не совсем поняла, что это значит. То ли он хотел сказать: «Вы прекрасно знаете, что я не знаю, кто такой Дэвид Хокни». Или это значило: «Мне не нужно ваше снисхождение».

      – Вы можете доставить картину? Просто я не могу отвезти ее домой на мотоцикле.

      – Конечно. Вы местный житель?

      Он снова посмотрел на нее. Имоджен покраснела. Он ее помнил.

      – Я только что снял коттедж «Жимолость». В шеллоуфордском поместье.

      Имоджен удивилась. В поместье Шеллоуфорд имелось несколько коттеджей. Ее подруга Ники занималась их сдачей в аренду, но она не упоминала, что один из них снимает Дэнни Маквей. Коттедж «Жимолость» был великолепен, совершенно нетронутый, стоящий в собственном леске. Когда-то прежде он принадлежал егерю, но теперь в поместье больше не охотились.

      – Боже, – услышала свой голос Имоджен. – Как мило.

      Дэнни кивнул:

      – Да, там хорошо. Но нужны какие-то мелочи, чтобы сделать его домом.

      Имоджен трудно было представить, чтобы Дэнни Маквей назвал какое-то место домом. «Дом» было таким… домашним словом. За ним стояли мягкие подушки, задернутые шторы и мерцающие свечи. Дэнни она могла представить только в ночлежке. Раскинулся где-то на диване, длинные ноги вытянуты, где-то на полу бутылка пива. Хотя пахло от него не как от бродяги. Теперь, когда он подошел к Имоджен ближе, она уловила запах свежевыстиранного белья и дровяного дыма и по-прежнему тот намек на аромат жженого апельсина.

      Имоджен в изумлении смотрела, как Дэнни вытаскивает из кармана пачку пятидесятифунтовых банкнот.

      – Э… Боюсь, с такого рода наличными существует опасность отмывания денег. Мне приходится уведомлять соответствующие службы…

      Он со вздохом перестал отсчитывать купюры.

      – Можно подумать, что вы не хотите ничего продавать.

      – Я просто предупреждаю.

      – Уведомляйте кого хотите. Моя совесть чиста. Это не грязные деньги. Я заработал их вот этими самыми руками.

      Имоджен посмотрела на его руки. Большие, немного загрубелые. Рабочие руки, но явно привычные к счету денег, длинные пальцы ловко шуршали банкнотами, пока на столе не образовалась внушительная