Герцог и я. Джулия Куин

не похожа на большинство женщин – ты очень хорошая».

      Она сочла бы это многообещающим комплиментом, если бы «претендент» тут же не отправился на поиски куда-то запропастившейся белокурой красотки…

      Дафна опустила глаза и заметила, что рука ее сжата в кулак, а подняв взор, обнаружила: мать не сводит с нее глаз в ожидании ответа.

      – Уверена, мама, что писанина леди Уистлдаун нисколько не уменьшит мои шансы на ярмарке невест.

      – Но, Дафна, ты выходишь в свет уже целых два года!

      – А леди Уистлдаун начала издавать свою газетенку всего три месяца назад. Так что дело, видимо, не в ней.

      – Нет, именно в ней! – настаивала Вайолет.

      Дафна вонзила ногти себе в ладонь, чтобы не позволить лишнего в споре с матерью. Она понимала: мать безмерно любит ее – и отвечала родительнице горячей дочерней любовью, считая Вайолет самой лучшей из всех матерей. И разве не оправдывало бедную мать семейства то, что, кроме Дафны, ей предстояло выдать замуж еще трех дочерей?

      Вайолет прижала к груди хрупкую руку.

      – Эта женщина бросает тень на твое происхождение, Дафна!

      – Ничего подобного, мама, – спокойно ответствовала дочь. – Там сказано, что, наоборот, в законности нашего происхождения нет никаких сомнений. Такое, согласись, можно утверждать далеко не о каждой многодетной семье, особенно великосветской.

      – Ей не следовало вообще касаться этой темы! – не успокаивалась Вайолет.

      – Но, мама, она же автор скандальной «Хроники». Сплетни – ее хлеб.

      – Неизвестно даже, существует ли она вообще, эта леди Уистлдаун! – проворчала мать. – Никогда не слышала такого имени. Конечно, она не из нашего круга. Приличная женщина никогда не опустилась бы до уровня скандального хроникера.

      – Именно из нашего, мама, – все так же спокойно и рассудительно ответила Дафна, не отрываясь от вышивания и скрывая озорной блеск глаз. – Иначе откуда бы ей знать столько подробностей нашей жизни. Не думаешь же ты, что она заглядывает по ночам в окна или прячется под кроватью?

      – Мне перестает нравиться твой тон, Дафна, – сухо заявила мать.

      Дочь ответила лучезарной улыбкой. Она хорошо знала эту фразу: мать произносила ее всякий раз, когда кто-то из детей брал верх в споре с ней – пускай в самом пустяковом. Но так скучно сидеть за вышиванием – почему бы немного не поддразнить родительницу?

      – Кстати, мама, я бы совсем не удивилась, узнав, что леди Уистлдаун – одна из твоих добрых знакомых.

      – Прикуси язычок, Дафна Бриджертон! Никто из моих друзей не опустится столь низко.

      – Согласна, – сдалась дочь. – Но если не ближний круг, то это кто-то, кого мы хорошо знаем. Посторонние не могут знать таких подробностей, которые она публикует в своей газетенке.

      – Кем бы она ни была, – решительно заявила Вайолет, – я не хочу иметь с ней никакого дела.

      – Тогда самое мудрое – не покупать ее «Хронику», не правда ли? – простодушно заметила дочь.

      – А что это изменит?