Человеческая комедия. Уильям Сароян

Но мне хотелось бы кем-нибудь стать. Может, композитором или вроде этого. Когда-нибудь.

      – Прекрасно, – сказал Спенглер. – У нас для начала как раз подходящее место. Повсюду вокруг тебя музыка, настоящая музыка. Прямо из жизни, прямо из людских сердец. Ты только прислушайся к стуку телеграфного ключа. Какая красивая музыка!

      – Да, сэр, – сказал Гомер.

      Спенглер внезапно спросил:

      – Ты знаешь булочную Чаттертона на Бродвее? На, возьми четвертак. Принеси мне два вчерашних пирога с яблоками и кокосовым кремом. Их дают два на четвертак.

      – Хорошо, сэр, – сказал Гомер. Он поймал на лету монету, которую бросил ему Спенглер, и выбежал из конторы.

      Спенглер поглядел ему вслед, снова впадая в ленивое, приятное, немножко грустное забытье. Когда Спенглер очнулся, он спросил телеграфиста:

      – Как он тебе нравится?

      – Славный малый, – сказал мистер Гроген.

      – Вот и я так думаю. Из хорошей бедной семьи с авеню Санта-Клара. Отца нет. Брат в армии. Мать летом работает упаковщицей на складе. Сестра учится в колледже. Он годика на два моложе, чем надо, только и всего.

      – А я вот годика на два старше, чем надо, – сказал мистер Гроген. – Значит, мы с ним поладим.

      Спенглер встал из-за стола.

      – Если я буду нужен, – сказал он, – найдете меня в баре Корбета. А пироги поделите между собой… – Он остановился на полуслове, не веря своим глазам: Гомер вбежал в комнату с двумя пирогами, завернутыми в бумагу.

      – А ну, повтори, как тебя зовут? – Спенглер почти заорал на мальчика.

      – Гомер Маколей.

      Управляющий телеграфной конторой обнял нового рассыльного.

      – Молодец, Гомер Маколей. Тебя-то нам в конторе и недоставало в ночную смену. Ты, наверно, самый скоростной снаряд в долине Сан-Хоакин. И когда-нибудь будешь великим человеком, если, конечно, выживешь. Смотри постарайся выжить. – Он повернулся и вышел из конторы, а Гомер так и не понял, что хотел сказать его начальник.

      – Ладно, малыш, – сказал мистер Гроген, – давай пироги.

      Гомер положил пироги на стол возле мистера Грогена, а тот продолжал свою речь.

      – Гомер Маколей, – сказал он, – мое имя Уильям Гроген. Однако зовут меня Вилли, хоть мне и шестьдесят семь лет от роду. Я – ветеран телеграфного дела и один из последних могикан ручного телеграфа. Я также заведую ночной сменой в этой конторе и храню воспоминания о множестве ушедших в небытие удивительных миров. И я голоден. Так давай попируем и съедим эти пироги с яблоками и кокосовым кремом. Отныне мы с тобой друзья.

      – Да, сэр, – подтвердил Гомер.

      Старый телеграфист разломил один из пирогов на четыре части, и они стали есть кокосовый крем.

      – Время от времени я буду посылать тебя с поручениями, – сказал мистер Гроген, – просить тебя спеть со мной песню или просто поболтать. В минуты опьянения я потребую от тебя глубочайшей чуткости, которой нельзя требовать от мужчин старше двенадцати лет. Сколько тебе лет?

      – Четырнадцать, – сказал Гомер, – но, по-моему, у меня хватит чуткости.

      – Отлично, –