Долгое падение. Ник Хорнби

источников, после чего заявила, что он на вечеринке в районе Шордитч. Мы спустились по лестнице, невзирая на преследовавший нас все пятнадцать этажей грохот музыки и запах мочи, и вышли на улицу, где и прозябали в ожидании такси. Никто особенно не разговаривал, если не считать Джесс, которая говорила за всех нас, вместе взятых. Она рассказала, что это за вечеринка и кто там, скорее всего, будет.

      – Там будет Тесса со своей тусовкой.

      – Ах, Тесса, – понимающе кивнул Мартин.

      – А еще Элфи и Табита с ребятами, которые тусуются в клубе «Оушен» по субботам. Будет Кислотный Пит с остальными дизайнерами.

      Мартин застонал. У Морин же был вид человека, измученного морской болезнью.

      Наконец к нам подъехал молодой африканец на паршивеньком старом «форде». Он опустил стекло пассажирской дверцы и наклонился в нашу сторону:

      – Куда ехать?

      – В Шордитч.

      – Тридцать фунтов.

      – Да пошел ты, – ответила Джесс.

      – Заткнись! – оборвал ее Мартин и уселся на переднее сиденье. – За такси заплачу я.

      Мы все забрались на заднее сиденье.

      – С Новым годом, – улыбнулся водитель.

      Мы промолчали в ответ.

      – На вечеринку едете? – не угомонился он.

      – А вы знаете Кислотного Пита? – спросил его Мартин. – Вот к нему-то мы и едем. Повеселимся на славу.

      – Повеселимся? – поморщилась Джесс. – Скажешь тоже.

      Если уж и шутить в присутствии Джесс, если и говорить что-то с иронией, то сначала нужно ее предупредить. Причем не раз.

      Уже было, наверно, с полпятого утра, но на улице была куча народу. И все они казались единым целым. Кто-то нам махал – Джесс всегда махала в ответ.

      – А ты что, всю ночь работаешь? – спросила Джесс у водителя. – Или все же зайдешь куда-нибудь, пропустишь пару рюмок?

      – Работаю toute la nuit, всю ночь, – объяснил водитель.

      – Не повезло тебе, – сказала Джесс.

      Водитель грустно ухмыльнулся:

      – Да уж, не повезло.

      – А твоя жена как к этому относится?

      – Что, простите?

      – Жена. La femme. Ее это не беспокоит? Ты же всю ночь работать будешь.

      – Нет, ее это не беспокоит. Уже не беспокоит. Там, где она сейчас, о таком не беспокоятся.

      Любой мало-мальски догадливый человек мог увидеть, что над нашим такси сгущаются тучи. Достаточно было обладать минимумом жизненного опыта, чтобы понять: у этого человека есть свое прошлое, и каким бы оно ни было, сейчас, в разгар новогоднего веселья, напоминать о нем не стоит. Любой нормальный человек тут же замолчал бы.

      – А-а, – понимающе протянула Джесс. – Плохая женщина?

      Я невольно поморщился, да и остальные, наверное, тоже. Неужели так сложно было держать язык за зубами?

      – Не плохая. Мертвая.

      Он ответил ей очень спокойно, просто уточнил; ответил таким тоном, будто «плохая» и «мертвая» – это два адреса, которые пассажир случайно перепутал.

      –