Кровавая наследница. Амели Вэнь Чжао

Это холод на него так действует.

      Он оставил ведьму наедине с азеатской девочкой и пятью ведрами теплой воды. Прислонившись к закрытой двери, Рамсон слушал тишину, прерываемую плеском. Подобно водоворотам, в его голове крутились мысли.

      Почему он спас ее от лунного медведя, хотя она замерзла до полусмерти и была бесполезным грузом? Рамсон Острослов, которого он знал – которого остерегался весь криминальный мир, – держал при себе только сильных и нужных людей. От слабых же быстро избавлялся или приносил в жертву, необходимую в каком-нибудь деле. Но в темноте и одиночестве кирилийского леса холод изменил его, лишил хладнокровной расчетливости и остались лишь инстинкты, которые его создавали.

      Он зажмурил глаза. Рамсон считал, что семь лет назад ему удалось заглушить в себе эту искру доброты. Он тогда поклялся, что больше никогда не будет одним из слабых, никогда не будет отдавать больше, чем взял.

      Он сделал глубокий вдох. Открыл глаза. Снова увидел комнату, четко и ясно.

      До сих пор он помогал ведьме. Он отдавал. Теперь ей придется вернуть долг.

      4

      Дважды в жизни Ана чуть не утонула. Первый раз это произошло десять лет назад в разгар зимы. Снег покрыл землю блестящим белым покрывалом, играющим рубиново-красными, изумрудно-зелеными и сапфирово-голубыми огнями Зимней ярмарки Сальскова. Похожие на крошечных ледяных духов, елочные украшения мерцали золотом и серебром, когда мимо них проходила королевская семья, участвовавшая в ежегодном городском параде. Его устраивали, приветствуя бога-покровителя. Звенели бубны, играла музыка, люди кружились в танце в облаках белой кисеи и серебряных лент.

      Всеобщая суматоха, как ни странно, облегчила головную боль, которая не давала Ане встать с постели последние несколько дней. Она держала за руку Луку: они были в предвкушении того, что вот-вот карета остановится, и они будут гулять по похожему на сказку городу. А люди их империи станут выкрикивать их имена, окружать вниманием и осыпать подарками.

      Но как только открылись двери кареты и внутрь ворвался запах жареного мяса, сдобренных специями овощей и запеченной рыбы, на Ану накатил приступ тошноты. За внешним шумом толпы, меж разноцветных декораций, мехов и драгоценностей, накрученных вокруг шей, среди ароматов и взглядов чувствовалось какое-то движение. Оно отдавало эхом у нее в голове, сдавливало виски.

      Она отчетливо запомнила котелок со свекольным супом, густым, бурлящим и ослепительно-красным.

      И вдруг копившаяся у нее внутри энергия взорвалась, мир заволокло багряной пеленой, в венах закипела кровь. Горячий, пульсирующий ток крови проник в ее сознание, заглушая все остальное.

      В памяти сохранились лишь последствия. Изувеченные тела на брусчатке перед их каретой; красные, как цветущие маки, пятна на бесцветном снежном холсте.

      В тот день Ана убила восьмерых.

      Дворцовый алхимик, странный и тихий лысый мужчина со слишком большими глазами, в тот же вечер поставил ей диагноз. Она помнила холодный блеск его серебряного божекруга,